– Тогда я просто обязан тоже это попробовать, – отвечает Хьюго, а когда девушка бросает на него недовольный взгляд, прикладывает ладонь к груди, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. – Я про пиццу. Не про любовь.

Людовик подает каждому из них руку, помогая сойти с поезда, и Хьюго охватывает странная тоска, когда они прощаются. Прошло всего двадцать четыре часа, но кажется – куда больше. Они идут по перрону, и пиликает мобильник Хьюго. Парень вытаскивает его и видит на экране всплывающие друг за другом сообщения.

Поппи: «Как там Маргарет Кэмпбелл номер два?»

Альфи: «Кстати, да. Вы уже влюби-и-и-и-ились друг в друга?»

Айла: «Ты как пятилетний ребенок».

Альфи: «Сама такая!»

Оскар: «Господи боже мой».

Джордж: «Нет, серьезно, как у тебя дела?»

Альфи: «Да, ты уже влюби-и-и-и-ился?»

Айла: «Кончай валять дурака!»

Поппи: «Он же только что расстался с Маргарет Кэмпбелл номер один!»

Альфи: «И это не мешает ему снова влюби-и-и-и-иться».

Поппи: «Но не означает, что он обязательно влюбится».

Хьюго: «Я тут точно не лишний?»

Альфи: «Буду считать, что ты ответил «да»».

Хьюго: «Думай что хочешь».

Оскар: «Мне тоже кажется, что это похоже на “да”».

Альфи: «Но остается самый главный вопрос – как вы спите???»

Хьюго отрывается от телефона в тот самый момент, когда Мэй уже встала на эскалатор. Он бросается за ней и останавливается на несколько ступенек ниже Мэй, погрузившейся в свои мысли. Где-то на полпути подъема он откашливается.

– Слушай…

Когда Мэй разворачивается к нему, он поднимает на нее глаза и встречается с ее взглядом.

– Я думал, что…

– Что?

– Ну, мы вроде как договорились, что…

Мэй разворачивается обратно, потому что они уже добрались до верха, и выходит в огромное, похожее на мраморную пещеру здание, где слишком шумно и каждый шаг отзывается эхом. Порывшись в карманах джинсов, Хьюго достает клочок бумаги.

– Я тут записал название хостела, который находится совсем рядом от твоего отеля.

– Ой, – наконец поняв, к чему он клонит, говорит Мэй. Хьюго думал, что она воспримет это с облегчением, но на ее лице выражение неуверенности. Девушка забирает у него бумажку. – Я пойду с тобой. Не в смысле, чтобы остаться, а чтобы убедиться, что тебя поселят и все такое.

Пару дней назад Хьюго предположил бы, что к этому времени у него уже разовьется клаустрофобия и что после ночи в тесном купе с едва знакомым человеком он будет жаждать свободного пространства. Он считал, что как только они прибудут в Чикаго, один из них точно постарается сбежать. Но к своему удивлению, парень вдруг понимает, что еще не готов попрощаться с Мэй. И похоже, она тоже не горит желанием расставаться.

– Мы можем оставить там твои вещи, а потом…

Мэй не заканчивает фразу, и он осознает, что улыбается открывающимся возможностям.

– Отлично!

Пока они идут к выходу, Хьюго думает о том, как так получилось, что всю свою жизнь он мечтал об одиночестве, но когда ему наконец выпадает шанс побыть одному, цепляется за первого попавшегося человека. Может, он все-таки не создан для этого. Видимо, если ты рожден стадным животным, тебе не стать одиноким волком. Даже на неделю.

Но прямо сейчас все это не так уж его и беспокоит.

Они выходят на улицу. Темные свинцовые тучи закрыли небо, и вдруг начинает моросить дождик. Мэй выжидающе смотрит на него.

– Что? – спрашивает Хьюго.

– У тебя есть зонтик?

Он качает головой.

– Нет, а у тебя?

– Нет. Но ты же из Англии.

– И что?

– А то, что я думала, что у тебя точно будет с собой зонт.

– Нет, зонтика у меня нет. – Парень делает вид, что залезает в рюкзак. – Но кажется, у меня где-то был трубочист…

Мэй закатывает глаза.

– Я глубоко убеждена, что трубочист – это человек, а не инструмент.

– Что ж, – смеясь, отвечает Хьюго, – прости, если разочаровал, но ничего из вышеперечисленного у меня с собой нет.

Они ускоряют шаг, моргая, чтобы смахивать капли с ресниц. Дома дождь был совсем другим – косым и проливным; здесь же он лился прямо с неба, как будто кто-то перевернул на город полное ведро воды, и вскоре Хьюго и Мэй промокают до нитки. Когда они стоят у светофора, девушка поднимает руку, чтобы прикрыть голову.

– Не уверен, что это тебе поможет, – говорит Хьюго, перекрикивая шум дождя, который так усилился, что уже заливает их со всех сторон.

Она поднимает на него глаза, с ее ресниц капает вода.

– Есть идеи получше?

– Да. Делаем ноги!

И они переходят на бег, не обращая внимания на бьющие по спинам рюкзаки и соскальзывающие с ног мокрые кроссовки. Добравшись до огромного здания из кирпича, где располагается хостел, они оба уже едва дышат, но смеются. Войдя внутрь, Хьюго и Мэй останавливаются рядом со стойкой с брошюрами про Чикаго, с их одежды стекает вода, заливая пол. Мэй, выжимая волосы, заглядывает в вестибюль, заставленный ветхими креслами, занятыми компаниями тинейджеров и молодых людей лет двадцати с небольшим.

– Может, тут не так уж и плохо.

Хьюго пожимает плечами.

– Главное, чтобы у них были полотенца.

– Мне так неудобно из-за того, что…

– Я не хочу запариваться по поводу того, где буду спать. Честно. Сейчас меня заботит только то, где нам раздобыть кусочек этой самой чикагской пиццы, о которой я так много слышал.

– Это мы можем устроить.

Что-то в этом «мы» заставляет его сердце бешено заколотиться.

Они толкают дверь и, хлюпая промокшей обувью, проходят в вестибюль. За стойкой регистрации сидит парень с синими волосами и колечком в носу. Он не отрывается от экрана своего компьютера.

– Прошу прощения, – постояв немного в неловком молчании, обращается к нему Хьюго. – Я хотел бы узнать, есть ли у вас свободные места на одну ночь?

– Сорок восемь баксов за кровать в общей спальне, – ужасно скучающим тоном отвечает ему парень. – Сто тридцать восемь за отдельную комнату.

Хьюго опускает рюкзак на пол. Нагнувшись, расстегивает передний карман и роется в нем в поисках кошелька.

– Хорошо. Тогда мне общую спальню. Сколько в них кроватей?

– От четырех до шестнадцати. – Парень наконец поднимает глаза и замечает Мэй. – Могу устроить вам двухместную койку.

– Нет, я буду один, – быстро говорит Хьюго.