— Правильно прикинул, — согласилась я. — Сейчас и поедем.

— А как же работа? — растерянно спросил Гурьев. — Я-то легко отлучиться могу, а у тебя, как вижу, самая страда в преддверии грядущего эфира.

— Так на этот случай друзья имеются. Паша, — я заглянула в монтажную. — Я отлучусь на часок. Ты меня прикроешь в случае чего?

— А вы куда? — Павел даже оторвался от своего увлекательного занятия.

— Дело у нас. — Я неопределенно махнула головой.

— Какое дело? — не сдавался настырный оператор.

— А тебя что, Иркин благоверный в тайные соглядатаи определил? — неумело пошутил Валерка, но обижаться я не стала — не до того было. — Не волнуйся, я на Володькину собственность не претендую. Это святое.

— На этот счет я и не волнуюсь, — с деланым равнодушием ответил Павлик. — Только есть у меня подозрения, что вы не просто на прогулку собираетесь. И еще мне сдается, что дело не у вас, а у нас. Извините — наше общее дело.

Пашкина серьезность несколько меня озадачила. А откровенный укор в его голосе невольно заставил задуматься. Он и раньше охотно принимал участие в моих импровизированных расследованиях. Но как-то так получалось, что наш оператор оказывался невольно втянутым в них и, словно мирясь с неизбежностью или не находя в себе силы сопротивляться, всегда примыкал к нашему маленькому отряду. На этот раз, похоже, Павел решил, что лавров скромного помощника ему явно мало, и надумал проявить несвойственную известному лентяю активность. Оно, может быть, и похвально, только в мои планы никак не входило срывать очередную передачу. От меня сейчас толку на студии все равно мало, а Павлу надлежало усердно монтировать сюжет, а не гоняться по городу в поисках личности, о которой он даже ничего не знал.

— Осмелюсь предположить, что вы собрались ехать к Косимову, — немедленно опроверг мои домыслы Пашка.

Его осведомленность удивила меня еще больше. Откуда, интересно, он мог узнать про Стаса, если я ничего ему не говорила?

— Меня поражает ваша непоследовательность, Ирина Анатольевна. — Павел запустил пятерню в свою бороду и почесал скрывавшуюся под ней щеку. — Нам вы говорите, что и слышать ничего не желаете ни о каком расследовании, а стоило на горизонте появиться товарищу Гурьеву, как вы бросаете все дела и несетесь на допрос.

— С чего это ты возомнил, что имеешь право обсуждать мое поведение? — Я разозлилась. — И потом, откуда тебе известно про Косимова?

— Лера рассказала, — честно признался Павлик, немного смущенный моей отповедью. — Она заходила к Элле, и та поведала ей о вашем визите. Сказала, что вы думаете, будто во всем виноват приятель и компаньон ее бывшего мужа. Мы ждали, когда же вы наконец нам все расскажете, и, между прочим, изрядно обиделись на ваше полное пренебрежение. Нам всем интересно, что же все-таки произошло. И потом, это ведь была наша общая идея — найти убийцу Сергея.

Что и говорить, Павел был прав. Разве не я несколько минут назад осыпала проклятиями Валеркину голову, потому что подумала, будто он решил расследовать это дело без меня. А сама чем лучше?

— Во-первых, у нас было слишком много дел, чтобы разговаривать на посторонние темы, — это отчасти было правдой. — А во-вторых, прежде чем что-то говорить, надо хоть что-то выяснить. А этого нам пока не удавалось. Вот выясним, тогда все и расскажем. И тебе выпадает честь помочь нам в этом тяжком деле.

— Значит, пока я тут буду над сюжетом корпеть, вы прохлаждаться поедете? — обиженно буркнул Павлик.

— Не прохлаждаться, а добывать информацию. И вообще, кончай нудеть. Если ты хочешь, чтобы мы нашли убийцу, будь добр, содействуй этому по мере своих сил и возможностей. Сейчас самая большая польза от тебя будет, если ты смонтируешь сюжет и прикроешь мой тыл.

— Как же я буду монтировать сюжет без вашего чуткого руководства? — с ехидцей осведомился Павел.

— Так и быть, работай на свое усмотрение, доверяю, — покровительственно ответила я.

— На свое усмотрение — это значит, могу делать все, что захочу? — хитро прищурившись, переспросил наш бесценный оператор.

— Если ты о том, чтобы оставить понравившиеся тебе кадры, — я набрала в грудь побольше воздуха, зажмурилась и почти выдохнула, — черт с тобой, шантажист и вымогатель! Если тебе меня совсем не жалко, монтируй из чего хочешь. На что только не пойдешь ради торжества справедливости.

— Любое соглашение должно быть взаимовыгодным, — дергая за какой-то особенно длинный волосок в своей бороде, ответил Павлик. — Я постараюсь уберечь вас от гнева начальства, а заодно и отмазать от Галины Сергеевны с Лерой, а вы предоставите мне возможность в полном объеме реализовать свой недюжинный творческий потенциал. По-моему, все справедливо.

— Если вы собираетесь еще договор подписывать и скреплять его кровью, то мы уже никуда не успеем, — нетерпеливо перебил нас Валера.

— Ладно уж, поехали, — ответила я. — Пусть этот вопрос остается на Пашкиной совести.

— А вы можете дать мне гарантии, что потом не заставите монтировать все заново, причем в нерабочее время, — язвительно бросил нам вслед Павел, но я только отмахнулась, убедив себя, что не слишком симпатичная мне собственная физиономия в кадрах не самая большая жертва в моей жизни.

— Мы поедем в банк? — спросила я у Гурьева уже на улице.

— Нет. Мы поедем к господину Косимову домой.

— Да? А мне почему-то казалось, что все добропорядочные служащие в это время будничных суток должны пребывать на рабочем месте.

— Разумно. Но господин Косимов изволят предаваться меланхолии. Оне-с изрядно скорбят по поводу безвременной кончины друга, благодетеля и работодателя в одном лице. В банк я звонил, мне сказали, что Станислав Игоревич приболели, посему находятся дома.

— Забавно. Скорбят, значит. Что ж, поедем развеивать тоску-печаль банкира.

Скорбящий господин Косимов вместе со своей тоской проживали в одном из самых престижных районов города. Дом, правда, был не из двухъярусных новостроек, но тоже ничего себе. И естественно, с домофоном. Глядя на этого несговорчивого охранника, Валера озадаченно почесал затылок.

— Чего ты теряешься? — спросила я, зябко поеживаясь и досадливо морщась от крупных капель начинающегося дождя, грозящего в каждую минуту превратиться в кару небесную. — Номер квартиры знаешь?

— Знаю, но меньше всего мне хочется переговариваться с ним по домофону.

— И что ты предлагаешь? Ждать, пока кто-нибудь зайдет или выйдет?

— Не угадала, — ответил Валера, внимательно приглядываясь к цифрам. — Мы воспользуемся самым банальным приемом. Если этой штукой пользуются давно, на ней обязательно должны остаться следы от грязных пальчиков или отметин в виде стершихся цифр. Код наверняка трехзначный.

Валера попробовал несколько комбинаций. С пятой или шестой попытки замок податливо щелкнул, и Гурьев эффектным жестом распахнул передо мной дверь.