–Командир!

Никто не ответил. Флора и её спутники потеряли сознание. Удар «ракетки» был так силён, что поглотитель гравитационного поля в кабине не смог погасить инерцию, и спасли людей только антиперегрузочные полевые компенсаторы костюмов. Иначе они превратились бы в комки студня с переломанными костями, порванными сухожилиями и кровеносными сосудами.

Терентий пришёл в себя быстрее остальных. Открыл глаза, судорожно откашлялся, ощущая горечь во рту от глотка обжигающей жидкости: компьютер скафандра воткнул ему в губы трубочку специального препарата. Соседи не шевелились, Флора тоже, стенной виом показывал под «големом» волнующееся море «бамбука», а над ним – надвигающуюся «авоську», сплётенную из чёрных нитей.

–Командир?– послышался тревожный голос Оптимала.– Жду указаний!

–«Авоська»…– прохрипел Терентий.

–Не понял?

–Нас пеленают… освободись!

–Слушаюсь.

«Голем» выстрелил по сетке, почти накрывшей катер, из гравитонного излучателя, заложил вираж, но улетел недалеко. Разряд гравитонов «авоську» не уничтожил, а лишь отбросил в сторону, и она снова устремилась к земному аппарату.

Оптимал выпустил очередь гравитационных импульсов, сработавшую как серия ударов боксёра по голове противника.

Сетка развернулась, меняя рисунок ячей. Но у Терентия не было сомнений, что её владелец не оставит намерений заграбастать попавшуюся в силки птичку.

–Оптимал…

–Внимаю!

–Дай мне «один на один»!

–Режим подключен к пилоту…

–Дай мне, иначе мы погибнем!

Компьютер сделал почти незаметную паузу.

–Возьмите девайс.

Терентий придвинулся к сиденью Флоры, снял с неё рожки менара. Чмокнули присоски. В голове свистнуло, перед глазами развернулась россыпь светящегося «планктона». Зрение скачком приобрело небывалую ранее остроту и чёткость.

–Ищи путь!– пробормотал молодой человек.

«Не понял».

«Ищи путь!– мысленно повторил Терентий.– Надо попытаться прорваться на нижний уровень лимбы».

«Лимбы?»

«Весь этот узел – лимба, у неё не один уровень. Катер посадили под колпак, ты сам послал бота посмотреть люки. Там были щели».

«Бот не вернулся».

«Возвращаемся к тому постаменту в форме цветочного лепестка и ныряем в щель!»

«Выполняю».

«Голем» крутанулся, избегая объятий настырной «авоськи», стрелой метнулся к возвышению, переставшему быть каплей. Её прозрачный купол после выстрела из гравика разлетелся «водяными» струями, оплыл и не восстановился.

На все пространственные кульбиты катеру потребовалось около трёх секунд. «Авоська» отстала, и это дало беглецам время добраться до основания «капли».

В этот момент очнулась Флора.

–Что происходит?!

Оптимал торопливо сообщил ей о решении Терентия, пока тот продолжал вести катер и искать щели в дне «капли», не отвлекаясь на разговоры. На компьютер разделение функций не влияло, он мог выполнять множество дел одновременно. Люк, или, вернее, кольцевой выступ в материале дна «капли», он обнаружил первым.

«Вижу вход!»

–Флора… э-э… майор… передать вам управление?

Женщина наконец поняла, в какое положение попал аппарат.

–Продолжайте!

–Бей!– рявкнул Терентий.

Катер выстрелил.

«Кулак» гравитонного разряда вонзился в утопленную крышку люка и выбил её куда-то в недра постамента.

–Вниз!

Катер нырнул в отверстие, бесшумно сшибая корпусом какие-то рычаги и рёбра. Вспыхнул прожектор, высвечивая прямой колодец, багровые стенки которого походили на кольчатые сегменты червя. Под катером появился ещё один раскалённый плоский щит, олицетворявший пол или же потолок следующего этажа лимбы.

«Ваше решение?»

«Где „авоська“?»

«Не вижу».

«Пробивай!»

Катер выстрелил.

В полу образовался кратер, края которого взорвались слоем ярких искр.

«Ещё раз!»

Оптимал выстрелил дважды, углубляя кратер.

Пол наконец не выдержал, в нём протаяла чёрная звёздчатая дыра.

«Вниз!»

«Голем» нырнул, обдирая ободом корпуса края отверстия.

На сей раз они вылетели не в шахту, а в сложной формы помещение, стены которого состояли из чёрных стержней разной длины. Чем-то они напоминали стебли «бамбука» на самом верхнем этаже комплекса. Они танцевали, то уходя вразнобой в глубь стен, то вырастая. Примерно так же плясала и поверхность пятна где-то высоко в фотосфере Солнца, разве что те стержни были не в пример больше.

Катер застыл.

Компьютер показал дыру в потолке помещения, через которую они пробились сюда. Дыра быстро зарастала чёрными прыщиками, в конце концов превратившимися в стержни, из которых состояли стены. Через несколько секунд катер оказался в чёрном мешке с танцующими стенами. Размеры мешка из-за пляски стержней и причудливой формы определить было трудно, однако он был не меньше найденных на Луне пещер, объём которых достигал десяти и больше кубических километров.

Взмокший Терентий сбросил рожки менара.

–Берите управление…

Флора взяла рожки, оглядела необычную пещеру, поворачивая прожектор катера. Луч отразился от чёрной кристаллической глыбы, висящей в центре зала между танцующим потолком и полом. Но глыба не танцевала, в отличие от стен, и казалась куском антрацита величиной с храм Василия Блаженного на Красной площади в Москве.

Зашевелились остальные мужчины.

–Не знаю, как вы,– пробормотал Звягинцев,– а я еле выжил! Все рёбра болят!

–Спасибо, турист,– проговорил со слабой улыбкой Илья.

Флора свернула конус шлема, посмотрела на Терентия.

Он тоже открыл шлем. Проговорил сипло, извиняющимся тоном:

–Простите, ради бога… за своеволие… я ничего не мог придумать… кроме бегства.

Она вдруг наклонилась к нему и поцеловала в щёку.

Человеческий язык слишком беден, чтобы описать движение материи, а тем более духа, в будущих тысячелетиях и миллионолетиях. Возможно, с этим не справится и человеческое воображение, отталкивающееся от пережитого прошлого, и человеческая мысль, упирающаяся в границы и пределы реальности. И хотя непостижимого во Вселенной не существует, как уверяют философы, человек принципиально ограничен в своих представлениях и фантазиях в рамках нынешнего состояния Универсума. Он не может даже представить четвёртое измерение, будучи рождённым трёхмерием. А понадобилось это вступление только потому, что описать Разум, опередивший человеческий на триллионы триллионов лет, невозможно с тем лексиконом, которым снабдила нас природа. Поэтому любое описание геометрии и логики будущих Разумов невольно будут приблизительными и по большей части неверными.