Система обзора во время этой пертурбации не выключалась. Десантники увидели, что «щупальца» и «пальцы» унесли катер всего метров на двадцать под «чугунный» пол «лепестка тюльпана» иутвердили в центре помещения, стены которого напоминали толстый слой светящегося торфа. Только цвет этого «торфа» показал, что он тоже нагрет до высоких температур.

«Рука» и «осьминог» исчезли, растаяв в пламенной щетине. Движение замерло, если не учитывать медленную пульсацию света: «торф» то светлел, то темнел, подчиняясь непонятному ритму. Человеческие глаза не могли смотреть на такое яркое свечение, и лишь поляризационные сетки системы обзора спасали десантников от ослепления.

–Это же ковш для расплавленной стали!– раздался голос Симона.

–Температура воздуха две семьсот…– начал компьютер, принявший, очевидно, возглас майора за команду дать параметры среды.

–Прямое ДО!– оборвала его Флора.

Аббревиатура ДО означала «дистанционное обследование», и эта программа обычно предваряла боевую тревогу, хотя пока автоматика сооружения не проявляла враждебных намерений.

Процесс ДО длился минуту. Кванк «голема» представлял собой мощный технический интеллект, способный оценивать ситуации в сверхскоростном режиме и реагировать на большинство угроз космоса. При необходимости он мог принимать решения по спасению жизни (как экипажа, так и людей вне борта) самостоятельно. Но в данный момент такой самостоятельности от него не требовалось, и он лишь действовал по канонам известной программы сведения риска к абсолютному минимуму.

Глубоко просканировать корпус сооружения не удалось. Оно всё-таки находилось в фотосфере Солнца и было нагрето почти до приповерхностной температуры. Каким образом материал «тюльпана» не плавился и не испарялся при такой температуре, можно было только догадываться. Как сказал Женя Балуев, вероятнее всего, материалом сооружения послужила сама солнечная плазма, сохраняя его форму благодаря силовым полям.

Локаторы катера действительно не могли работать адекватно в кипящем котле излучений, но всё же дали представление о помещениях, а точнее – о пустотах за пределами толщи «торфа». Одно располагалось под дном пещеры, другое уходило трубой далеко за пределы «торфа».

–Какого дьявола местная автоматика перенесла нас сюда?– задал риторический вопрос молчавший до сих пор капитан Звягинцев.– Почему китайский катер она не тронула, оставив его наверху?

–Видимо, потому что китайцы погибли,– предположил Терентий.

–Так какого хрена от нас понадобилось местным ИИ?

–Узнаем.

–Как?

–Раз модуль не оставили в покое, а перенесли сюда, значит, надо ждать продолжения банкета.

–Сколько ждать?– осведомился Звягинцев.– Час, день, месяц?

–Не гони лошадей, капитан,– сказал Илья.– В крайнем случае вскроем эту консервную банку неймсом и вернёмся.

–А давайте посигналим,– предложил черноглазый и улыбчивый Умутов.– Пока мы сидели тихо, нас не трогали, а как только мы начали маневрировать под пузырём, снова сработала здешняя автоматика.

Флора задумалась. Илья сказал с улыбкой:

–Представлю к награде, лейтенант.

–За что, товарищ майор?– удивился Шамсуд.

–За креатив.

–А мне медаль не положена?– обиженно проговорил Симон.– Я тоже подал не менее креативные идеи.

–Я поделюсь с тобой медалью,– простодушно сказал Умутов, развеселив остальных.

По команде Флоры компьютер помигал прожектором, прошёлся по стенам помещения лазером, заставляя «заросли мха» светиться ярче.

Ждали минуту, две, пять, а когда терпение лопнуло и Илья хотел отдать приказ пробиваться из глубин «торфа» наверх, странная автоматика сооружения в очередной раз отреагировала на действия землян. В гуще пламенных кустиков протаяла дыра, из которой ударила струя чистейшего изумрудного пламени! Вонзилась в лоб «голема», не пробила ни силовое поле, ни корпус, обтекла его коконом и погасла. С потолка «ковша» упала на пол капля прозрачного фиолетово-синего пламени и вдруг превратилась в человека в таком же защитном скафандре, в каких сидели десантники, только без шлема. К«голему» он стоял спиной.

Пауза длилась две секунды.

–Упасть не встать!– изумлённо выдохнул Симон.– Кто это?! Там же температура…

Человек повернулся к катеру лицом.

Терентий издал восклицание.

На людей глянул… гид яхты Жозе Бартоломео! Улыбнулся, лицо его исказилось, перетекло в лицо капитана яхты, потом в лицо неизвестного Терентию человека (изумлённо охнул Илья) и так ещё несколько раз, показывая лица космолётчиков и китайских десантников, пока не остался последний представитель «портретной галереи»: капитан российского корвета Родион Поддубный. Он пошевелил бровями, разглядывая катер, и динамик внешней аудиосистемы принёс голос псевдокапитана:

–Кто вас послал? У меня нет информации о контакте. Сообщите код допуска в мою зону оперирования. Даю минуту. Если пересечение случайно, вы будете присоединены к системе.

–Кто… вы?!– жёстко проговорила Флора.

–Не имеет значения, это программа Улья. Можете называть меня так же – Улей.

–Объяснитесь! О каком случайном пересечении и коде доступа идёт речь? Кто должен дать вам информацию о контакте?

–Тридцать секунд.

–Прекратите угрозы!

–Двадцать четыре…

Флора повернула голову к Илье.

–Работаем по ВВУ-ВК!

–Слушаюсь!– в один голос ответили Остроумов и Оптимал.

Головная контора службы космической контрразведки Российской Федерации находилась в Плесецке, рядом с военным космодромом. Неподалёку от неё располагался и ЦЭОК, раскинувший свои базы, специальные и научные институты на площади в сто двадцать гектаров. А так как Климук управлял своим подразделением, имея рабочий модуль на базе спецназа, добираться до контрразведчиков ему было недолго. Вызванный в девять часов утра пятого марта, он уже в девять тридцать был в здании Коскона, возведённом в стиле «футуршока»: скакого бы угла и расстояния посторонний человек ни наблюдал за ним, видел одно и то же – сверкающую кристаллическими гранями и углами друзу горного хрусталя.

Полюбовавшись с минуту на этот шедевр современной архитектуры со стороны паркинга, Лаврентий направился к зданию, приводя мысли в порядок.

Заместитель директора Коскона Егор Иванович Поддубный ещё вчера вечером прибыл на базу ЦЭОК и проговорил с Климуком два часа, обсудив с ним кандидатуры всех руководителей Центра с точки зрения их надёжности и эффективности. Предателей, работающих на чужеродные службы, в структуре ЦЭОК они не нашли, да и не искали, хотя Поддубный, чей сын погиб на Солнце год назад, намекнул Лаврентию Павловичу о возможности такого сценария. После этого он попросил Климука проанализировать в том же ключе всех руководителей Российского Космического Союза и ВКСРоссии, которых тот знал, и полковник, провозившись с анализом чуть ли не всю ночь, разочаровался в работе контрразведчиков до глубины души. Он даже обругал себя, что согласился оценивать коллег и глав силовых блоков, вдруг сообразив, что эта работа сродни давней европейской традиции наушничать, ябедничать и жаловаться на всех, кто не нравится информаторам. Успокаивало одно: анализ деятельности и поиск эмиссаров неведомых внеземных конкурентов человечества был по-настоящему необходим в условиях нависшей глобальной угрозы погашения Солнца. Кем бы ни был этот агрессивно настроенный монстр с колоссальными возможностями, для своих целей он явно использовал людей, готовых на любое преступление ради своих корыстных интересов.