Постепенно образ Мороза стал появляться в литературных произведениях. В 1840 году В.Ф. Одоевский написал сказку «Мороз Иванович», где впервые дал литературную обработку народного образа Мороза. Те, кто читал эту сказку, помнят, как девочка Рукодельница, спустившись в колодец за упущенным ею ведром, попала в волшебное царство, где встретила седого старика, у которого с волос сыпался иней. Он сидел на лавочке и ел снежные комочки. Как видим, Одоевский поселил Мороза на лето на дно холодного колодца.

В поэме Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос» Мороз – владелец и хозяин зимнего леса: «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои». А в «весенней сказке» А.Н. Островского «Снегурочка» зимами Мороз также живет в лесу, а на лето уходит на север: «Не дурно ты попировал, пора бы и в путь тебе, на север», – говорит ему Весна, на что Дед Мороз отвечает: «Уйду, уйду, на утренней заре, по ветерку, умчусь к сибирским тундрам». Север, сибирские тундры, Северный полюс в разных произведениях называются местами, куда уходит Дед Мороз на лето.

Добрым Дедом Морозом, приносящим детям на Новый год подарки, он становится только к концу XIX века. Произошло соединение двух образов: русского фольклорного Мороза и западного Санта-Клауса (так называют Святого Николая, который считается покровителем детей). Санта-Клаус в красной сутане под звон колокольчиков приезжает с Северного полюса на санях, в которые впряжены олени. А Дед Мороз приходит из зимнего леса в белой шубе, валенках, с посохом в руке и с мешком подарков за плечами. После Нового года Дед Мороз исчезает до следующего декабря. Где он живет все это время, точно никто не знает. Вполне возможно, что нигде не живет. Есть такие мифологические персонажи, которые появляются только в определенное календарное время. В другое время они как бы не существуют. Таков и нынешний русский даритель новогодних подарков – Дед Мороз.

Мы все знаем, что значит «мерить температуру», что она может подниматься и опускаться и что лучше всего, когда она нормальная. Знаем, что можно обжечься горячим чаем и что без перчаток холодно. То есть имеем базовое представление о тепловых превращениях.

С научной точки зрения любое тело в той или иной степени нагрето, а мерой его «нагретости» выступает температура. Если бы удалось «заглянуть внутрь» нагретого вещества, то мы бы обнаружили непрекращающееся «дрожание» вещества, причем чем выше температура, тем оно интенсивнее.

И один из основных законов природы состоит в том, что если оставить в покое соприкасающиеся тела разной температуры, то с течением времени их температуры выравняются. Более нагретое тело своими более интенсивными дрожаниями будет «раскачивать» менее нагретое тело, пока интенсивность «тряски» двух тел не станет одинаковой. В процессе выравнивания температур тепло передается от более нагретого тела к менее нагретому. Чем выше температура горячего тела, тем легче и быстрее нагреется более холодное тело, если его привести в контакт с первым. И горение – самый яркий пример такого процесса, при котором происходит теплообмен.

Именно он действует, когда мы ставим кастрюлю с водой на огонь.

Горючее вещество (газ на кухне, дрова в костре) вступает в реакцию с окислителем (кислород воздуха), выделяются тепло и свет, то есть пламя. Его температура достигает 1000 градусов. Пройдет совсем немного времени, и можно будет почувствовать, как горячий огонь, отдавая выделяемое при горении тепло, постепенно нагревает кастрюлю и холодную воду в ней.

Русский язык довольно-таки «ленивый». Ему не свойственно придумывать свои слова и названия, если кто-то их уже придумал. Иногда он берет для обозначения новых понятий старые, уже существующие слова. Был в сказках «ковер-самолет», и когда появились самолеты, слово к ним подошло, а «аэропланы» конкуренции не выдержали. Но чаще вместе с новым предметом или понятием язык принимает и слово, которое используют там, откуда этот предмет или понятие пришли. Появился компьютер – пусть будет и дальше компьютером, появился айфон или айпад – так и оставим. Не будем сидеть и думать, как бы обозвать такой телефон с плоским экраном, по которому пальцами водят. Хотя вот вместо селфи придумали себяшку, но все продолжают говорить селфи. С утюгом было ровно так – на Руси для глажки белья использовали рубель, такое деревянное приспособление с выемками и двумя ручками, а потом купцы привезли первые утюги вместе с тюркским словом, оно и прижилось. И по-тюркски утюг и есть «гладилка».

Что касается телевизора, то тут действительно интересная история. Его, в отличие от телефона, пытались назвать по-русски. Дело в том, что изобретение телевизора происходило постепенно: с конца XIX века разные ученые бились над этой задачей – как передавать изображение на расстоянии? И одним из таких изобретателей, придумавших ключевые детали аппарата, который потом будет назван телевизором, был русский эмигрант Владимир Зворыкин. И в кругу русских эмигрантов появилось прекрасное слово «радиоглядитель». Может, оно бы и стало главным, но массовое производство телевизоров первой наладила Америка после войны (надо было на что-то переориентировать оборонные заводы), и «телевизор» победил.

А образовано это слово было – как и телефон – на основе греческих корней и буквально значит «дальновидец».

Думаю, что у любого, кто хоть раз ронял на пол бутерброд маслом вниз, пережитое расстройство «вытерло» из памяти все те случаи, когда при падении бутерброда масло оказывалось сверху. Не случайно житейское наблюдение про «бутерброд, всегда падающий маслом вниз» превратилось едва ли не в поговорку. Но одно дело – эмоции, другое – научный факт. Чтобы убедиться в научной обоснованности особого поведения бутерброда при падении, необходимо обратиться к эксперименту.

Нашлись энтузиасты, изучившие падение 300 (!) бутербродов, намазанных маслом. В ходе опытов было установлено, что только 152 из них упали маслом вниз, то есть получается, что расхожее утверждение про бутерброд оказалось справедливым лишь в половине случаев. Но была и другая группа ученых, они утверждали, что масло как вещество тяжелее хлеба, поэтому центр тяжести бутерброда сдвинут ближе к стороне, намазанной маслом. Из-за этого положение бутерброда, когда масло внизу, более устойчиво, и при падении масло перевешивает. Еще одна идея состояла в том, что если хлеб падает маслом вниз, то он прилипает к полу. А вот при падении бутерброда маслом вверх он пружинит, потому что хлеб отражается от пола, и весь бутерброд совершает пол-оборота и приземляется на масло.