«Мировая энциклопедия»

ЭЛЕКТРОНОГА МАКСВЕЛЛА

Сейчас Максвелл — всего лишь плохо приспособленный гражданин среднего возраста, который трахает мозги системе публичных библиотек, а вот в молодости он служил командиром танка.

Воевал он в 07 году в Войне за свободную торговлю в Субсахарской Африке — боролся за разрешение спора, кому заправлять залежами топлива и минералов в тех регионах, население которых вымерло во время Пандемии в 04-м. Блок Союзников, в который входили американские, бурские и европейские вооруженные силы, объединился с целью защиты демократичной системы управления ресурсами, а Североафриканская лига под руководством террористов несправедливо попыталась установить в том регионе свою монополию. Россия в ту пору занималась разрешением вопросов по правам человека с несколькими своими оставшимися республиками, так что согласилась не вмешиваться в конфликт взамен права участвовать в мирных переговорах.

Максвелла направили на Западный фронт, который проходил вдоль горной границы между Камеруном и Нигерией. Согласно плану Союзников, в дельте Нигера должен был высадиться морской десант и освободить нефтяные и угольные поля Нигерии. Потери в результате вторжения предполагались большие, но в самый последний момент вмешалась непреодолимая сила. Внезапное извержение вулкана Камерун приняли за ядерную атаку Лиги; союзники нанесли ответный удар, сбросив ДУРУ (Дружелюбное Устройство Радиационной Активации) на Лагос, город-порт в Нигерии. Это почти полностью стерло с лица Земли западное полевое командование Североафриканской лиги и нагнало панику на войска обороны (у которых, по правде говоря, ядерного оружия и не было), и они бежали. Морская пехота Союзников высадилась беспрепятственно и меньше чем за неделю заняла всю страну вместе с прилегающим Бенином, Того, Ганой и Буркина-Фасо.

Максвелла в танке направили охранять нефтеперерабатывающий завод в Порт-Харкорте, пока обсуждались условия капитуляции североафриканцев. То, что победа далась настолько бескровно, Максвелла не беспокоило — как и большинство солдат, он был только рад избежать боя, — но в каком-то отношении война оказалась огромным разочарованием: Максвеллу не хватало радостных аплодисментов освобожденных граждан. В пост-Пандемической Нигерии вообще-то граждан почти не осталось, а горстка местных белых после «радиационной активации» Лагоса не была особо расположена аплодировать. Надежды Максвелла снять на обратном пути на видео какую-нибудь дикую природу тоже пошли прахом, когда из Уганды пришло сообщение, что последний на свете белый носорог пострадал — хоть и косвенно — от заблудившейся управляемой бомбы.

Подавленный Максвелл сидел на танке у ворот нефтеперерабатывающего завода и мечтал о грандиозном сафари XIX века, когда в Африку было бы еще забавно вторгнуться. Возможно, такая ностальгия и принесла ему неудачу: однажды на закате Максвеллу явился чернокожий — совершенно внезапно, двигаясь плавно, словно призрак, он вышел из-за составленных рядом ржавых бочек, которые тянулись линией вдоль подъездной дороги завода. Чернокожий был высок и тощ как жердь, а его зеленые глаза сверкали в лучах заходящего солнца, словно остро отточенные лезвия бритвы. Если бы подошел поболтать белый носорог, Максвелл бы удивился не больше. Но черный пришел не болтать. Слишком поздно Максвелл осознал, что длинная трубка, которую незнакомец бережно нес в руках, была не ритуальным подарком туземца, а пусковой установкой для бронебойных ракет.

— Слушай, не надо, — сказал Максвелл, хватаясь за винтовку.

Ракета разорвала в клочья корпус танка, а вместе с ним и двух членов экипажа Максвелла, которые играли в покер внутри, где работал кондиционер; кособокий кусок орудийной башни и кособокий кусок Максвелла оторвало начисто. Неделю спустя он проснулся в больнице Красного Креста в Претории, и краснолицый лейтенант-африкандер сообщил ему, что весь завод подожгли саботажники, найти которых не удалось.

Максвелл потерял правую ногу целиком, включая бедро и большую часть промежности, зато левая не пострадала, если не считать большого пальца.

— Макс, это очень несимметрично, — ворчал хирург, — надо что-то с этим сделать. — Он заменил ногу протезом от «Крайслера» — Электроногой, которая сильно громыхала, зато в бедро была встроена холодильная камера, где можно хранить пиво с орешками. К левой ноге приделали Стальной Палец; в пах вделали Автомошонку, мешочек из углеродного волокна, реагирующий на температуру, который сжимался и расширялся, прямо как настоящая деталь. К тому же противоударный.

Но вот Электрочлена не сделали.

— Извини, — сказал хирург. Подпункт Третьего статута Хелмса по вопросам Искусства и Непристойности запрещал расходование федеральных средств на какие-либо медицинские или научные устройства, которые можно попутно использовать для половых игр; Верховный суд США по делу «Штат Флорида против Силвера» 05 года постановил, что искусственные яички по данному закону кошерны, а вот протезы пенисов — очевидно, нет. Тем не менее Максвелл мог поставить член шведского производства за сто тысяч долларов плюс стоимость авиаперелета туда-обратно, но Администрация по делам ветеранов счет бы не оплатила.

— Да ладно, Макс, — сказал хирург, — зато яйца у тебя что надо. Не кисни!

Психологическую травму вылечить было тяжелее. Психиатр морской пехоты выявил у Максвелла хроническую боевую усталость и «непредсказуемый темперамент». Когда Максвелл вернулся домой в Нью-Йорк и пошел на собеседование, чтобы устроиться на первую гражданскую работу, он впал в исступление и попытался придушить офисный талисман — черную кошку с зелеными глазами. Кошка, спасаясь, нырнула за ксерокс, и девушка, проводившая собеседование, закрыла свою записную книжку со словами:

— Думаю, рекомендации нам проверять ни к чему.

Найти жилье оказалось тоже непросто. После Пандемии 04 года жизнь для арендаторов стала просто райской, но Максвелл отказывался войти в здание, опустевшее в результате чумы. Он считал, что лучше уж остаться бездомным, чем рисковать снова навлечь на себя гнев мертвецов: держась как можно дальше к югу от 125-й улицы, он спал в парках, железнодорожных депо, на станциях метро, в сети паровых труб, а однажды — в тоннеле канализации (что стоило ему еще трех пальцев). Когда патронажные сестры из Администрации по делам ветеранов все же умудрялись найти ему какое-нибудь жилье «без призраков», из-за этой хронической боевой усталости Максвелла все равно вскоре вышвыривали на улицу.

Но ему как-то удалось выжить; после войны прошло уже шестнадцать лет, а Максвелл еще жив. И как раз в последнее время его жизненные обстоятельства стали налаживаться. У него наконец появилась настоящая крыша над головой и кровать, с которой не прогонят. Год назад директор благотворительного дома в Бауэри невозмутимо посмотрела, как Максвелл опорожнил у нее на глазах свой Автоматический Мочевой Пузырь.

— Если хочешь внушить мне отвращение, — сообщила она, стряхивая пепел, — тебе надо сильнее постараться. Я каждый день плаваю в моче на лодке, а когда я была ребенком, мама приглашала на ужин прокаженных. Твоя комната наверху, на втором этаже сворачиваешь налево. Тебе принесут швабру и запасную простыню. — Еще никто из нанимающих и увольняющих не относился к нему с такой терпимостью, к тому же Максвелл нашел себе занятие: оно хоть и не оплачивалось, зато доставляло ему удовольствие, так что Максвелл без него уже не мог.