Он расставлял библиотечные книги.

— Вы никогда не обращали внимания, что в библиотеке невозможно найти картинки с голыми людьми? — иногда говорил Максвелл незнакомцам в метро в порядке объяснения. — Я вот о чем: вы, к примеру, подросток, у вас ломается голос, и однажды вам в голову приходит мысль: может, в публичной библиотеке найдется книга с изображением голых людей. Ну, типа, может, они закупили что-нибудь такое по ошибке и поставили на полку, где книгу найдет даже подросток. И вот вы смотрите по предметному каталогу «эротику» и «фотографию обнаженной натуры» и находите несколько возбуждающих названий, вроде «Иллюстрированной истории порнографических фильмов». Но когда отыскиваете полку с нужным шифром, книги на месте нет. Или это какая-нибудь дрянь, где один текст, и тот по-французски, но вот если там есть настоящие фотографии голых, то книги на месте не окажется. Даже если каталожный компьютер говорит, что она должна стоять на полке, ее там нет. Даже если целый месяц ежедневно ходить и проверять — а когда голос ломается, такое занятие вполне реально, — ее на месте ни за что не окажется. Как будто ее удалили. Хирургически… И, знаете ли, я догадался, почему так происходит — и не в какой-то одной библиотеке, а во всех. Лежу я однажды ночью в этой куче слизи, размышляю над тем, кто, черт дери, забрал мои пальцы с ног, и тут меня осеняет: это заговор. Они работают по всей стране, эдакое тайное братство. Рано поутру приходят в библиотеку, хватают все книги с голыми людьми, пока никто другой не успел. Они эти книги не выносят, не сжигают, а просто переставляют. Переносят книги с голыми в самые скучные разделы, вставляют между книгами, которые никто никогда не читает. А потом, когда приходят пацаны, у которых ломается голос, члены этого братства стоят где-нибудь в сторонке и посмеиваются. Очень важная у них работа.

Отношениям Максвелла с Электронеграми портиться было некуда. В главном корпусе Публичной библиотеки Нью-Йорка их было двое, Элдридж-162 и Бартоломью-75. Элдридж служил для «сдерживания энтропии», а именно: двадцать три часа в сутки (останавливаясь лишь на подзарядку) он переходил от стеллажа к стеллажу, сканировал каждый том на каждой полке, проверяя, чтобы каждая из девяти миллионов книг стояла на положенном месте. В том числе и те, где есть изображения голых людей. Ни у какого человека не хватило бы терпения и упорства на столь отупляющее занятие, но Элдридж работал настолько эффективно, что Максвеллу приходилось перемешивать целые полки, чтобы у того дела шли не так быстро.

А сегодня в книгохранилище появился новый негр.

Объявление, адресованное посетителям библиотеки, гласило, что «наших веселых помощников, Барта и Элдриджа», отправили в мастерскую на чистку и настройку, и Максвелл поначалу думал, что подышит свободно, работая без конкуренции. Утро и время до обеда прошло достаточно гладко, Максвелл переставил больше тридцати книг. А потом в полчетвертого он подошел к разделу африканской истории, подыскивая подходящее место захоронения для спецвыпуска «Нэшнл Джиогрэфик» с ретроспективой жизни голых пигмеев. Он обошел полку и обнаружил в том углу, где никому быть вроде бы не полагалось, его — то есть ее — на корточках.

Какая-то она была неправильная. Это сразу стало понятно. Кожа черная, на много тонов темнее, чем у Элдриджа — тот был цвета кофе с искусственными сливками; курчавые волосы средней длины, не заплетенные, не завязанные, вообще без какой-либо стандартной фабричной укладки, а растрепанные, как если бы она расчесывала их каждый день, а сегодня вдруг забыла. Одежда тоже неправильная. Люди, конечно, иногда выряжают своих Негров в диковинные костюмы, но уж работники библиотеки выбрали бы какую-нибудь консервативную домашнюю одежду, например ситцевое платье в цветочек или блузку с юбкой. Но не красные кеды на липучке, не широкие черные брюки и не такую же широкую жилетку без рукавов — да-да, без рукавов: ее голые плечи казались округлыми и нежными, словно настоящая плоть, плечо обхватывало золотое кольцо, а шею щекотали яркие сережки из попугаичьих перьев.

Неправильно. Совершенно неправильно.

Она шевелила губами. Кончиком пальца медленно поглаживала книги по корешку и шевелила губами, словно что-то бормотала про себя — этого Автоматические Слуги не делают. Потом Максвелл заметил, что на дальнем плече у нее сидит что-то пушистое, и понял, что она шепотом с ним разговаривает. Ручная крыса? Говорящая ручная крыса?

Он подошел ближе. Она потянулась за книгой, и Максвелл заметил, что на груди у нее нет бирки. Это все и решило.

— Где твой идентификационный знак? — требовательно спросил он. Она повернулась к нему; пушистый комочек на плече оказался все же не крысой — это был маленький бобер в очках и каске, и говорил он еще как.

— Серафина, желтая тревога, — произнес он.

Но Максвелл этого не услышал — он смотрел девушке в глаза.

Те были зеленые. Зеленые глаза на черном лице.

— Красная тревога, — предупредил бобер, застучав хвостом негритянке по спине. Она поднялась, расстегнула практически незаметный карман на жилетке, а Максвелл уже летел на нее. Нечто серебристое и проворное тяпнуло его за запястье. Острая боль словно пронзила всю руку, и ее закололо. Потом рука вяло обвисла.

Лоб у девушки блестел от пота — тоже непорядок.

— Ты меня не видел, — сказала она. — Ты меня вообще никогда не видел.

— Ага, блядь, не видел, — произнес Максвелл и снова рванулся к ней, в этот раз замахнувшись другой рукой. А она уже отвернулась и пошла прочь, но Максвелл догнал ее в три звучных прыжка на Электроноге. На этот раз его укусил бобер. То был не обезболивающий укольчик, скорее — как будто руку зажали тисками. Максвелл завопил и упал. Пикируя, он плечом сшиб книги с полки. «Иллюстрированная история порнографических фильмов», которую он спрятал там час назад, упала рядом и открылась. В результате Максвелл понял, что лежит на боку и лупится на пышную фигуру звезды фильмов для взрослых по имени Мэрилин Чемберс[74](которой сейчас за семьдесят, она живет в Сан-Луис-Обиспо, Калифорния, и получает пенсию как бывший социальный работник). Неэлектрическая негритянка с бобром на плече остановилась на безопасном расстоянии и на прощанье окинула Максвелла взглядом зеленых глаз.

— Ты меня не видел, — повторила она. А потом прошла сквозь стену и исчезла.

После этого Максвелл стал вести себя нелогично.

САМЫЙ УЕДИНЕННЫЙ ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ

Бюджет Нью-Йоркской публичной библиотеки не предусматривал никаких тайных ходов, но вот как бывает, когда нанимаешь ирландских проектировщиков.

Во время взрыва в рождественскую ночь 2006 года, когда «Эмпайр-стэйт-билдинг» взлетел на воздух раскаленным шаром после попадания в него «Боинга-747», причальная мачта небоскреба ракетой взмыла ввысь и пронзила дирижабль «Си-эн-эн», который как раз оказался в нужном месте и смог заснять происшествие. Пилот держалась смело: непрерывно передавала видеосигнал в Центр «Си-эн-эн» в Атланте, ведя опускающийся дирижабль на север между небоскребами Пятой авеню и надеясь совершить аварийную посадку в Центральном парке. Но на 42-й улице налетел микрошторм, и газовый мешок окончательно лопнул, в результате чего пилот, гондола и причальная мачта грохнулись с высоты шесть сотен футов; последнее, что сняли фотокинопулеметы, — приближающийся крупный план изрисованного граффити каменного льва Публички.