Звериными клыками Тарх раздробил второму клиенту локоть, но для финальной церемонии вернулся в человеческий облик. Увидав рядом голого мужика, судья радостно заулыбался. Не иначе, решил, что отделается надругательством.

— Конечно, конечно, — залебезил Кульдар, здоровой рукой поддерживая раненую. — Я согласен. Что хотите и как хотите.

— Разве я спрашивал твоего согласия? — удивился Тархошамрахудан, подбирая чью-то шпагу. — Кажется, ты не понял — пришла расплата.

Насладившись воплями перепуганной дичи, оборотень приставил острие к груди Кульдара. Шпага прорезала тончайший шелк сорочки, уткнулась в кость, потом проскользнула в зазор между ребрами, пронзив сердце. Тарх вновь почувствовал, как втекает в него энергия, родившаяся в недрах звезд и веками скитавшаяся по волнам эфира, чтобы наконец обрадовать оборотня.

Избыток звездных субстанций бурлил, заглушая даже тревожные сигналы рассудка. Как уже бывало в такие моменты, Тарх начал превращаться в кошкогиену — звериная сущность из недр подсознания выдвигалась на передовые позиции, подминая человеческую личность. Это была вовсе не патология, просто сработал механизм самосохранения: лишь инстинкты хищника могли защитить оборотня, ошеломленного чрезмерным приливом Силы.

Наверное, в эти мгновения он представлял жуткое зрелище — внешность его совмещала признаки человека и зверя. Потом человеческая основа победила, и Тарх, малость оклемавшись, огляделся.

Судья Кульдар лежал на спине, пронзенный шпагой таможенника. Сам Балыглу отползал все дальше — не иначе, убедил себя, что сумеет вскарабкаться на откос, где ждал экипаж.

Подобрав шпагу судьи, Тарх быстро настиг добычу и полоснул клинком по шее. Балыглу повалился, хрипя и дергаясь. По справедливости следовало бы оставить подонка мучиться, но Тарху нужна была порция Силы, поэтому он просто ударил в сердце.

Вернувшись в жилище Меха, Тарх показал жестами, что все в порядке. Ланк понимающе наклонил голову:

— Вот, собственно говоря, и все, о чем я собирался рассказать. Как вы понимаете, тайна целительного заклинания раскрыта не будет… Магистр Тархошамрахудан, будьте любезны включить свет.

Он мысленно спросил, как прошло на пляже, и Тарх подумал в ответ: «Лежат холодные. Вроде бы их бешеная собака покусала, и придурки друг дружку шпагами порезали». Весело посвистывая, Ланк вышел во двор, следом нестройной толпой хлынули остальные лекари. Тарх услыхал обрывки разговоров:

— Любопытная была лекция, жаль чародей не захотел всех секретов раскрыть…

— Все равно же нам эти заклинания недоступны…

— Другое плохо — ассистент скандалистом оказался…

— Верно, коллега, только его голос и слышен был… Гости скрылись за углом соседнего дома. Поглядев на Меха, озадаченный оборотень жалобно поинтересовался:

— Неужели я так много болтал?

— Ты был несносен, — хихикнул Мех. — Пререкания устраивал по любому поводу, хватал доктора за руки, порывался анекдоты рассказывать.

Похоже, Ланк изготовил призрака на славу — всем иллюзиям получилась иллюзия. Наверняка гости убеждены, что магистр ни на миг отсюда не отлучался.

С утра весь университет говорил только про убийство двух замечательных людей — юного дарования Балыглу и кристально честного судьи Кульдара. Профессор Талфам собрал лабораторию и, чуть не плача, поведал жуткие подробности. По его словами, в городе орудует банда злобных койсаров, истребляющая лучших сынов вергатильского народа.

Про других людей, изувеченных сынком торговца, Талфам деликатно умолчал. Сотни горожан, которых Кульдар без малейших на то причин отправил за решетку, тоже были забыты. Грозно потрясая старческим кулаком, глава лаборатории сообщил:

— Отец бедного мальчика был у губернатора, и тот поклялся, что койсары ответят за эти убийства.

Потом он совсем по-будничному объявил, что экспедиция на Купол отправится сегодня к вечеру, поэтому участники могут расходиться по домам — собираться в дорогу. Летучая ладья будет ждать во дворе университета возле недостроенного фонтана.

— По воздуху полетим? — неожиданно заныла Хубла. — Меня укачивает. Может, лучше в карете?

— В карете будем до летних каникул туда-сюда болтаться, — строго напомнил шеф. — А нас на три дня отпустили. Ректор сказал, что и этого много.

«Нас? — Тарх был неприятно удивлен. — Он с нами попрется? И Хубла тоже? Парочки маразматичных зануд вполне достаточно, чтобы испортить любую прогулку…»

Он не ошибся. В три часа дня на лодку поднялись Талфам с Хублой, которые привезли с собой громадный багаж и потребовали, чтобы Тарх внес в каюты их чемоданы.

— У меня грыжа и дистрофия, — отрезал оборотень. — Мне тяжести поднимать нельзя. И, вообще, я должен получить оружие.

Проректор по хозяйству выдал ему допотопный арбалет охотничьей модели, заставив расписаться в двадцати разных бумагах. Отдельная волокита началась, когда Тарх напомнил, что к арбалету полагаются стрелы — хотя бы две дюжины.

Вернувшись к ладье через час, он застал апофеоз большого скандала. Участников экспедиции стало больше: к ним присоединились доцент Шакир с кафедры геодезии, а также два его лаборанта — разумеется, верги, почти не умевшие говорить по-койсарски. Сексапильной доктора Аринды, на чье участие рассчитывал Тарх, не было, но и без нее шум стоял немалый.

Оказалось, что ректорат не позаботился снабдить экспедицию провиантом. Профессор кричал, что придется охотиться и ловить рыбу, а воду пить из родников. После долгого обмена комплиментами Тарх все-таки растолковал старому ворюге, что на Куполе нет ни питьевой воды, ни съедобной живности. Чуть не плача, главный завхоз храма науки послал человека в столовую, и очень нескоро к ладье принесли ящик консервов, мешок хлеба, коробку сыра и бочонок пресной воды.

— Надо конфет в дорогу купить, — всполошилась Хубла. — А то хлеб за три дня зачерствеет. Как его грызть будем?

— Зубами, — просветил ее Тарх. — Если не приспособлена к походной жизни, нечего было записываться в экспедицию.

Ученая мымра заскулила, горько раскаиваясь в своих предположениях, что предстоит приятный пикник, неторопливая прогулка по природе, чаепитие у костра, собирание цветочков и — время от времени — замеры простых параметров на предмет великих открытий. А тут, как выясняется, даже приличного туалета нет!

Причитания старой девы перестали проникать в сознание, едва возле ладьи появилась стройная девушка. Незнакомка была типичной восточной красавицей: прямые черные волосы, темно-карие глаза, немного длинный нос, солидных размеров бюст и надменный взгляд. Талфам и Шакир засуетились, бросились к юной особе и, придерживая с двух сторон под ручки, отвели в каюту. Следом поднялись носильщики, доставившие чемодан и два ящика с топографическими приборами.