Вечер был тёплым и мягким. Бойцы поужинали и улеглись отсыпаться за все сорок восемь бессонных часов, а мы с отцом остались сидеть на кухне. Ветерок раздувал шторы распахнутых дверей балкона. Разговор иссяк, и наступила пауза. Именно в этот момент мы услышали оживлённый разговор за окном. Речь шла о нас. Мужчины обсуждали небылицы про спецназ, который творит ужасные вещи в городе, а именно раскладывает мешочки с песком, имитирующие мины, и прочие диверсионные гадости, а мы-то еще из дома, по сути, не выходили. Даже не выглядывая в окно, я уверенно изрёк:

– Это по нашу душу дежурят.

– Почему ты так решил? – недоверчиво спросил папа.

– А сейчас проверим. Если патруль, то ровно в полночь они уедут.

Так оно и вышло. Как только пробило двенадцать часов ночи, машина завелась и умчалась прочь. Меня всегда восторгало гениальное убеждение, что после двенадцати ночи нарушителей дисциплины быть не может, а тем более все диверсанты уж точно спят.

На следующий день я отправил разведчика уже прямо туда, где располагался ГОК (горно-обогатительный комбинат). Добросовестно выполняя инструкции, он не доехал до конечной остановки и вышел раньше. Расчет оказался верным. На кольце, где разворачивался автобус, при выходе у пассажиров проверяли документы. Как я уже упоминал, местность парню была знакома, и оставшуюся часть пути он преодолел тайными тропами прогульщиков и нарушителей трудовой дисциплины. В результате солдат сумел подобраться к главному цеху, где располагались центрифуги – самый сложный и важный объект ГОКа. Эту информацию поведал мне мой отец. Боец, не увидев ничего полезного, разочарованный, повернул было обратно, но в нескольких десятках метров обратил внимание на железнодорожный тупик.

Спрятавшись за железнодорожной насыпью, сообразительный солдат некоторое время наблюдал за происходящим. Вдруг он понял, что именно здесь происходит разгрузка промышленной взрывчатки для рудника. Более того, стало очевидным, что очередной вагон остаётся неразгруженным на ночь, а это примерно сорок тонн аммонита.

Всё это поведал мне солдат после возвращения на конспиративную квартиру. Если вагон попытаться взорвать, точнее провести имитацию подрыва, то задача была бы выполненной. Расстояние от железнодорожного тупика до цеха составляло не более ста пятидесяти метров, и этого вполне хватало, чтобы с помощью десятков тонн взрывчатки разрушить не только здание главного цеха. Медлить было нельзя, но до наступления ночи оставалось время, чтобы ещё раз всё обдумать, взвесить и составить план действия, который представлялся достаточно простым. Но осуществить его на практике было сложным делом.

По замыслу, опытный сержант должен был проникнуть за колючую проволоку и оставить на вагоне имитацию заряда, а рядовой разведчик – остаться снаружи, чтобы, при необходимости, отвлечь внимание военизированной охраны на себя. Дело облегчалось тем, что собак в охране не было. Ситуацию осложняло достаточно хорошее освещение вокруг, а охранники всё-таки имели стрелковое оружие.

Чего только я не придумывал, но получалось, что как минимум одну лампу освещения необходимо было ликвидировать. В таком случае сразу возникала тень от вагона, и сержант мог незамеченным проникнуть на территорию. Далее, скрывшись между колесных пар, спокойно разместить «заряд» и тем же путем вернуться обратно. На самом деле даже если бы их выловили, то всё равно задача считалась бы выполненной. Тогда я был вынужден рискнуть – передать свой пистолет ПБ сержанту.

Дело в том, что по инструкции любой носитель блокнота шифра специального назначения должен быть вооружён стрелковым оружием. Обычно я брал свой штатный пистолет «Макарова», но на этот раз прихватил также закреплённый за мной бесшумный. Я, конечно, и не думал использовать его по прямому назначению, но не без оснований полагал, что для испуга пистолет с глушителем произведёт более веское впечатление.

Ближе к вечеру я в очередной раз заставил разведчиков повторить вслух все предстоящие действия, а потом вновь повторил то же самое для них вслух. Затем достал пистолет, вынул снаряженный магазин и разрядил. Боеприпасы убрал в карман и достал пару неучтённых патронов. Передал их сержанту, сказав, что магазин он должен будет снарядить только на месте. До промзоны бойцы должны были добраться засветло на маршрутном городском автобусе – так безопаснее. Днём всегда меньше подозрений, и в конце рабочего дня внимательность стражей ГОКа наверняка ослабнет. Глубокую ночь моим диверсантам придётся встречать неподалёку от железнодорожного тупика.

На случай их провала я следом за ними перебрался к радистам. Ушедшие на задание бойцы нового адреса не знали. После благополучного возвращения их сюда же приведёт отец, а если нет, то оставалась ещё одна попытка сделать это мне лично, приняв на себя роль своеобразного камикадзе. Кроме того, новая конспиративная квартира была крайней в городе со стороны железнодорожного вокзала.

Рано утром бойцы вернулись радостные и возбуждённые. Все прошло на редкость удачно. Сержант отдал мне пистолет и с одним неиспользованным патроном. Для ликвидации оказалось достаточно одного меткого выстрела. Несмотря на повышенную суету в городе, тетки из ВОХРа бдительности не проявили, и всё дело заняло не более десяти минут, если не считать долгого ожидания. Но это ещё только половина дела. Теперь необходимо было срочно поставить в известность местное управление КГБ о минировании и условном подрыве объекта, пока вагон не отогнали из тупика. В противном случае задача не могла считаться выполненной.

Я взял коробку из-под бытового кипятильника, вложил туда две записки. В одной из них сообщалось о факте диверсии, а также месторасположении «заряда». Другая информировала о том, что данная вещь – коробка – является миной-сюрпризом. Таким образом, я попытался одним выстрелом убить и второго зайца. Коробку от кипятильника я не стал маскировать. Юноша с бытовым прибором в руках выглядел вполне мирно.

Не давая бойцу передохнуть и минуты, я подробно проинструктировал его о дальнейших действиях и немедленно отправил в местное управление КГБ. Находилось оно в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Вновь пацан не вызвал подозрений. Он вошёл в здание и попросил вызвать руководство. Свою просьбу мотивировал тем, что у него есть информация о группе диверсантов. Почти сразу появился респектабельный мужчина. Боец, ни слова не говоря, вручил ему коробку и выбежал прочь.

Через некоторое время после его возвращения в квартиру в городе поднялся переполох. Тут же появились патрули. Во главе каждого из них был милиционер в сопровождении нескольких военнослужащих. Я увидел из окна автомобиль-пеленгатор и понял, что положение стало угрожающим. В какой-то момент милицейская машина остановилась возле нашего дома. Из неё вышло несколько человек в форме и двинулось к нашему подъезду. Мне показалось, что провал неизбежен, и я приготовился к обороне.

Однажды во время подобных учений группа также была обнаружена, но командир под предлогом того, что является носителем совершенно секретного документа – шифра – открыл огонь из пистолета. Несколько выстрелов в землю остановило преследователей. Противостояние продолжалось несколько часов до прибытия представителя разведотдела округа, и группа была им эвакуирована в расположение бригады.