действительно практикуют запрещенную магию, можно будет через кого-нибудь намекнуть Парфенову-старшему об экскурсии.

— Угу, — покивала головой Жанна.

— Спасибо, Клаус! — воодушевился я. — Ты лучшая!

Тут же раздался звонок и остатки галдящих школьников, срываясь с мест и разбрасывая еду по сторонам, помчались на урок.

— Пока не за что, — улыбнулась моя одноклассница, щеки которой вновь слегка покраснели. — Держи меня в курсе. Как только узнаешь место, где они собираются, я помогу тебе с Александром Николаевичем.

— Договорились, — я подмигнул подруге.

Жанна Клаус встала со стула, взяв с собой еду, к которой практически не притронулась. По пути из столовой она оставила ее там, где стояла вся грязная посуда, чтобы тетя Люда после смены смахнула все в банку и, возможно, поделилась с Бобиком.

— Ракицкий! — упомянутая повариха вырвала меня из мыслей. — Ты чего стоишь? Протирай со столов и неси грязную посуду. Шестым классам накрывать надо!

Я принялся за дело. Кипяток с Антроповым пришли гораздо позже и им работы оставалось совсем не много. Они постоянно о чем-то перешептывались, глядя на меня, а я старался не обращать на аристократов внимания. Такой компромат на подходе. Я могу вынести эти безобидные детские шалости ради такого будущего открытия. Отличник школы для одаренных занимается магией крови. Уже представляю заголовки газет на следующий день. Заодно и место на новогоднем балу освободиться…

Следующая часть дня пролетела незаметно. Между уборкой столов и накрытием на них, я внимательно читал свод правил поведения в школе все лучше и лучше изучая устройство этого мира. Но ничего нового, особо, не вычитал.

Вкратце. Применять магию только под наблюдением учителя, не обижать бедных аристократов, не унижать еще больше бастардов, не уносить с уроков артефакты и другое имущество школы, быть учтивым, не оскорблять друг друга и так далее и тому подобное. Правда, правило «не курить», здесь нарушали как минимум двое. Но им и другие правила не по чем, поэтому…

В шесть часов вечера прозвучал звонок с пятого урока. Я как раз поднимал последние стулья на столы, чтобы уборщица смогла беспрепятственно помыть пол.

— Ну все, голубчики, — тете Люда показалась из двери, поставила свою сумку на стол рядом и принялась завязывать платок на голове. — Есть еще хотите? Голодные?

— Нет, спасибо, теть Люд, — отозвался я. — Лучше что-нибудь на завтра оставьте.

— Завтра все свежее будет, — пыхтела она, убирая волосы под платок. — Голодом вас не заморю. Не бойтесь.

Она взяла сумку и засунула под мышку пакет с банками, наполненными едой.

— Ну все, голубчики, — сказала она. — Собирайтесь тоже по домам. Есения Олеговна сейчас полы мыть придет.

— До свидания, теть Люд, — произнес я.

— До свидания! — присоединились прилежные аристократы.

Затем не торопясь, я подобрал с пола пару разбросанных кусков хлеба и понес к кастрюле с надписью «отходы». Тянул время. Нужно было, чтобы парочка покинула помещение, а я пошел следом. У нашего класса последний урок только что закончился, а это значит, что самое время узнать куда они сейчас отправятся. До комендантского часа времени еще полно.

— Эй, стукач! — донеслось прямо из-за моей спины. — Вот тебе еще несколько фото твоей сестры-шлюхи.

Позади меня раздался смех, и я слышал, как фотокарточки упали на пол.

Дождался, когда аристократы выйдут из столовой и тут же ускорился. Подобрал с пола все фото, подбежал к портфелю, кинул и внутрь, взгромоздил сумку на плечи и заторопился покинуть помещение.

— Извините! — сказал я сразу, как только врезался в уборщицу на выходе.

В ответ она обложила меня тройной порцией мата. Вот кому было все-равно на школьников. Будь ты хоть, как сказал Глеб Ростиславович, Господом Богом. Если бы на моем месте оказался ученик в костюме, он бы тоже услышал о себе много хорошего. Терять Есении Олеговне было особо нечего.

Я получил в гардеробе свой пуховик и выбежал из школы. У дороги стоял черный мерседес, в который садилась Клаус. Она увидела меня и пальцем указала направление, в котором ушел Кипяток со своим дружком.

Я благодарно кивнул в ответ и побежал в ту сторону.

Очень скоро на другом конце длинной аллеи я увидел идущих аристократов. Антропов тут же обернулся, как будто почувствовал, что сзади кто-то есть. Я успел спрятаться за дерево. Выглянул с другой стороны, сквозь ветки кустарника. Они продолжали идти. Тогда я вновь последовал за ними.

Старый заброшенный деревянный дом в самом центре города. Такие снесут через несколько лет и построят на этом месте многоэтажку. Но пока… Примерно час назад внутрь зашли аристократы и до сих пор не выходят оттуда. Уже скоро души полезут из разломов. Но мне нужно дождаться, когда Кипяток с другом освободят помещение и позволят мне посмотреть на то, чем они там занимались.

Совсем стемнело. Я уже подумал, что они воспользовались каким-нибудь тайным ходом и был готов уйти, когда аристократы, наконец, показались на крыльце дома. Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Настала моя очередь.

Глава 11

Крик о помощи

Я прячусь за автобусной остановкой. Заброшенный дом, из которого только что вышли аристократы, через дорогу. Машины и транспорт еще ходят, значит у меня есть немного времени до комендантского часа. На то, чтобы заглянуть внутрь, точно хватит. Вот только все окна забиты досками, а значит в доме хоть глаз выколи. Нужно позаботиться об освещении.

Долго думать не пришлось. На этой же остановке стоял советский ларек, где лидерами продаж выступали пиво и сигареты. Спички там точно должны быть.

Подхожу ближе и стучу в окошко. Никто не открывает. Стучу еще. Громче. Наконец заспанная продавщица щелкает защелкой и начинает искать глазами покупателя.

— Сколько коробок спичек стоит? — я привлек к себе внимание.

Тетка внутри опустила на меня хмурый взгляд, сладко зевнула и ответила:

— Двадцать копеек.

Со вчерашнего дня у меня где-то оставалась сдача. Роюсь в заднем кармане. А, вот. Пять рублей.

— Дайте два коробка, пожалуйста, — протягиваю деревянные и бросаю их в монетницу.

Продавщица достает два коробка спичек и протягивает мне. Забирает пять рублей и принимается греметь мелочью в пластиковой банке из-под майонеза, в поисках сдачи.

Я тороплюсь, а она так медленно это делает… Хоть сдачу не оставляй.

— Сдачи нет, — наконец, буркнула она. — Вот четыре рубля. На оставшиеся еще спичек могу дать.

— Куда мне столько спичек-то? — выдохнул я и бросил взгляд на витрину. — О! А турбо есть?

— Есть. Рубль шестьдесят. Берешь?

— Давайте!

Довольный собой, я забрал два коробка спичек, жвачку и три рубля сдачи. Тут же заживал ностальгическую добычу и