Может быть, позвонить кому-нибудь из соседок-подружек, у кого-то должен быть Сонечкин номер мобильного?

А смысл? Ну дозвонится она до Софы. Испортит той хороший вечер у приятных людей известием о краже телефона, беспокойство доставит…

Наврать, что ли, что телефон сломался?

А зачем тогда просить, чтобы Алешка по Матрениному мобильнику срочно на связь вышел?

Софа начнет расспрашивать, потом обидится, что правду ей не сказала, обманывала. Тихоновна — дама щепетильная, дворянка. У нее в голове так много напутано, чего Надежда Прохоровна, по правде сказать, и половины не понимает…

А Бог с ними! Пускай хорошие люди как следует погуляют! Поселковые милиционеры за бабушкой не нагрянули, а это значит, что либо Володька рассказал об ее просьбе созвониться с участковым Кузнецовым, а капитан после побега «Розы» так и сделал — выяснил, что пойманная «цыганка» на самом деле Надежда Прохоровна (зачем тогда в Парамоново ехать, самим позориться — бабульку удержать не смогли, и бабушку срамить?..), либо Володька не доложил об этой просьбе, и милицейские продолжают ловить мошенницу в бестолковом отдалении от парамоновских красот…

Что, впрочем, небольшая разница. Не приехали и — хвала Всевышнему.

Надежда Прохоровна снова дозвонилась до своего дома, продиктовала на автоответчик сообщение для Алешки и просьбу сразу же перезвонить ей по такому-то номеру и, отключив связь, подумала — раньше завтрашнего полдня звонка ждать нечего. Молодежь с гулянки поздно вернется, трезвонить ночью бабушке не станет, отзовутся, когда выспятся.

О том, что дело архисрочное, Надежда Прохоровна упреждать не стала, время терпит. Никто ее пока не арестовывает, а если даже попытаются — деревня во главе с Матреной отстоит, мигом докажет, кто тут есть «цыганка Роза». У бабы Нади даже мысль мелькнула: а стоит ли вообще Алешку беспокоить да занятых людей от дела отрывать? Может быть, взять завтра Матрену и Карпыча, съездить в отделение, заявление о краже сумочки написать…

Потом подумала и решила — стоит. Есть у Надежды Прохоровны что сказать поселковым милиционерам, и для этого звонок от подполковника из МУРа очень кстати придется. Не любила баба Надя попусту воздух сотрясать, через упертые лбы пробиваясь. Сталкивалась уже с милицейским недоверием к пенсионерским мозгам.

А вот для того, чтобы разговор с «дядей Димой» прошел, не цепляясь за некоторые непонятки, надо поспеть еще кое-что сделать. Надежда Прохоровна поблагодарила золовку за ужин, сказала, что хочет немного подумать на свежем воздухе, и, как была в простеньком ситцевом халате, вышла на улицу.

На этот раз калитка в высоченных воротах дома Сычей была не заперта. Московская бабушка вежливо постучала в дверь, крикнула «К вам можно?!» и, не дожидаясь отклика, перешагнула высокую железную планку-порог.

В тенистом уголке двора с книжкой на коленях сидела младшая Сычиха да за играющими в песочнице детишками приглядывала. Большие голубые глаза Маринки обеспокоенно уставились на гостью, по лицу облачком страх промелькнул…

«Андрюха отзвонился, — догадливо решила баба Надя. — Сообщил, что московская сыщица по дворам шныряет, везде длинный нос сует».

— Здравствуй, Марина, разговор есть, — останавливаясь возле лавочки и нависая над отъевшейся на центнер молодухой, сказала Надежда Прохоровна.

— Здрасте, — сипло отозвалась прапорщикова дочь.

— Дениска — дома?

— Не-а. У отца трактор в поле заглох, пошел помочь…

Голубые глаза смотрели на бабу Надю снизу вверх, широкое молодое тело подобралось, Маринка ждала опасного вопроса и отчаянно трусила.

Надежда Прохоровна хмыкнула тихонько и задала вопрос:

— Помочь мужу хочешь?

— Хочу… — кивнула Маринка и опомнилась: — А в чем?

— Мотоцикл вернуть.

— А-а-а… какой мотоцикл? — не слишком умело заюлила младшая Сычиха.

— Тот, который у вас Кузнецов как взятку затребовал.

— Чего-о-о-о?! Какая взятка, какой…

— Цыц! — прикрикнула Надежда Прохоровна. Маринка съежилась окончательно и заткнулась, испуганно поблескивая глазищами — ни за что родного мужа не сдам! Идите откуда явились!

По большому счету, к подобному отпору московская бабушка была вполне готова. Повздыхав сочувственно, Надежда Прохоровна опустилась на скамеечку рядом с молодой мамашей и повернула разговор чуть-чуть иначе:

— Ты хочешь мужа от подозрений избавить, а, Марина?

— А какие подозрения? Что старый мотоцикл родне отдали, что ли? — не сдавалась упертая прапорщикова дочь. — Дениска машину купил, на нем уже давно не ездит — чего без толку в гараже пылится? Племяннику радость, парень моло…

— Ты, Марина, прекрати юлить, — перебила ее бабушка. — Ты вот о чем подумай — если какой-то обормот один раз от дармовщинки не отказался… так потом совсем обнаглеет — на шею сядет, да? Стоит только один раз такому поддаться, откупиться, всю жизнь подачек ждать начнет. Так?

Сычиха потупила глаза, ковырнула шлепанцем землю…

Пронимает, догадалась баба Надя. Девочка не глупая.

— Ты хочешь помочь мужу? — с нажимом повторила Надежда Прохоровна, и Марина, так до конца и не отваживаясь на признание, неуверенно пожала плечами. — Детей сможешь на десять минут оставить?

— Смогу, — тихо проговорила Марина и громко крикнула: — Баб Галь, выдь на минутку за малыми присмотреть! Мне отойти надо!

Надежда Прохоровна не стала дожидаться, пока из дома выйдет прабабушка мальчишек — мало ли, начнет Маринку отговаривать, с московской сыщицей лаяться. Встала с лавочки и вышла за ворота.

Дом Феди Мухина неуклонно зарастал крапивой, сорняками-лопухами… Камень под окном спрятался за поднявшейся травой. Надежда Прохоровна встала на него, пошатываясь, отодрала фанерный лист и, обернувшись к Маринке, сказала вот что:

— Сейчас, Марина, мы будем проводить следственный эксперимент. Знаешь, что это такое?

— Угу, — очумело тараща глазищи, согласилась молодуха.

Надежда Прохоровна одобрительно кивнула, осторожно слезла с валуна и, потирая поясницу, сказала:

— Я твоего Дениску видела. Вы с ним почти одного роста?

— Да, — уже с готовностью заинтригованно мотнула головой прапорщикова дочь. — Пять сантиметров разницы.

— А телосложение почти одинаковое, — под нос себе задумчиво пробормотала баба Надя и предложила: — Лезь, Маринка, на камень, просовывай руку в дырку и пытайся открыть верхний шпингалет.

Уже нервически похихикивая, младшая из Сычих взгромоздилась на булыжник — тот под ее весом ощутимо просел, попробовал в земле немного утопиться, Маринка просунула в дырку руку до самой подмышки и минут пять старалась дотянуться до шпингалета.

Ишь, как ради мужа старается, восхитилась баба Надя. Взмокла вся!