Мелко шагнул влево, вправо, вперед, назад. Ну никак же не выбросить вперед, судья, видишь? Я не тяну, это просто народа тут битком, вот пусть разойдутся, пусть мне пространство будет… Судья смотрит — а я и не нарушаю. Все верно. Никто не заставляет кидать мяч чужому или пинать его в толкучку.

Наши побежали по местам, я с руки навешивая налево. Они все привыкли, что я Микробу пасую, а он по краю — и в центр. И тут я — направо. Бурак принял солидно на ходу, сделал шагов пять, пересек центральную, собирая на себя полузащитников и защитников. И — назад. А когда его обступили — четко пнул по своим воротам. Ну, так это выглядит, если не понимаешь в футболе.

Отлично пнул — прямо мне в ноги, даже обрабатывать не надо. Вот теперь — направо, Микробу. И он — рывок, на который тут же откликаются динамовцы. И он так же — назад. И мне мяч. Ха! Есть передышка! Отбились! Мяч — Колесу. Он — мне. Мяч — Микробу. Он — мне.

На трибунах свист, но это чепуха. Мы уже несколько минут держим мяч, ничего не нарушая. Вот опять Колесо катает мне, а я вместо привычного косого налево или направо, вдруг врезал со всей дури, и мяч полетел вперед. Далеко вперед. За центральную. И там уже Погосян вдруг вцепился. Сумел. Подставил спину защитнику. Поймал на грудь. И скинул аккуратно. И…

И свисток.

Перерыв. Фу-у-у… Отдышаться и Сан Саныча послушать.

— Ну что, поняли? — Ногу он еще берег, потому сидел. Мы тоже расселись вокруг него. — Они не сильнее вас. А в конце, если бы на пять минут пораньше бы взялись, так и попугали бы «динамиков». Судья не дал закончить атаку — он в своем праве. Потому что время. Нет такой обязанности, чтобы помогать атакующим. Но и смотрите, он грубить-то им не дает. Явно грубить. То есть сегодня, считай, мы на том же поле в санаторном режиме. Так что молодцы. Все молодцы. А теперь о плохом. Мы чудом не проигрываем. Просто чудом. Два момента, когда нам повезло. Так?

Я считаю в уме, киваю, добавляю:

— Как бы не три. И я бы не взял — просто повезло.

— Вот! Вратарь вам говорит: повезло ему. А это не ему повезло. Каждый такой момент привозил защитник либо полузащитник. Кстати, а у нас такие есть? Ну, полузащитники? Лабич — ясно. По позиции. Встал в линию и отбивается. А где еще наши двое? Не умеете играть, как надо, во втором тайме вы — два опорника. На полуфланге — оба. И чтобы не дай бог опять мимо вас защитник в одиночку чужой прибежит. Или просто устали уже?

Димидко добренько рассмеялся:

— Ну, кто устал, говорите! У меня народ на скамейке уже бутсы грызет, на игру смотря!

— Не-е, Сан Саныч, — загудели все. — Норм всё. Держим.

— А раз «норм», как говорите, так хватит ждать чудес от вратаря! Два чуда было. Три? Пусть — три. А если больше не будет? Опять нам напихают? Я с этого начал: строго играть. Строго! Не надейтесь на авось. Не будет такого, что они забьют нам, сколько сумеют, а мы — сколько захотим. Не тот класс. А вот не проиграть на чужом поле крепкой «домашней» команде — дорогого стоит. Отдохнули? Вперед! Играть, а не стоять! Видеть, а не смотреть! А то — ишь! Взяли манеру стоять и футболом любоваться. Кто не побежит по полю — побежит на скамейку. Все сказал.

Ну, в принципе, все сказал. И мы сели в оборону. Каждый на своем месте. Наши полузащитники откатились в опорную зону. Края сцепились с их скоростными и устроили им тут лыжные забеги, когда нога в ногу, когда дышишь в ухо — какие тут пасы могут быть?

Я сразу почувствовал облегчение. И пространство передо мной очистилось — мячи вылетающие стало легче отбивать и ловить. Тут уже и без способностей обойдусь. И выходов один-в-один больше не было. Кстати, искусственный офсайд парни тоже больше не пробовали. Это ведь риск, правда. А рисковать не надо.

И такое вот ощущение, что устали «динамики». Уперлись, постояли и тупо устали. Белькевич метался вдоль поля тигром в клетке, взмахивал здоровой рукой, больную — чуть приподнимал — динамовцы оживлялись, но наши не давали им разгуляться.

Так и разошлись без голов: наши остались довольными, динамовцы плелись, повесив головы. Трибуны возмущенно свистели и сыпали проклятьями. Витаутович аплодировал стоя.

Можно сказать — победа. Это же на их поле! А вот пусть они к нам теперь приедут! А у нас после двух туров уже три очка! Не четыре, как в моей реальности, потому что в этом СССР продолжали за победу давать только два очка.

После 2-го тура:

Теперь — переодеваться и ехать домой. Спать. Все-таки устали мы жутко.

Из раздевалки мы с Микробом выходили последними. Услышали голоса за приоткрытой дверью, выглянули, но выйти не решились, чтобы не спугнуть говорящих.

Там стояли Белькевич и Димидко и беседовали, как два старинных приятеля. Больше всего на свете тренер «Динамо» сейчас хотел… закурить. Но было нельзя.

— Будешь? — Он погремел коробочкой монпансье, наблюдая, как «титаники» грузятся в автобус, окруженный горсткой болел. Только сейчас я разглядел, что нарисовано на нашем флаге — титан, держащий небосвод.

Белькевич давно бросил курить (а что вы думаете? Многие тренеры курят и сейчас!), но заработал другую привычку — сосать леденцы в минуты нервного раздумья.

— Ну, — протянул ладонь Димидко, зашелестел оберткой и отправил конфету в рот.

— Что за концерт-то вы нам в прошлый раз устроили? — спросил Белькевич. — Какого, извиняюсь, большого белого хрена? Или просто в прошлый раз вы исполнили, чтобы глаза нам закрыть?

— Концерт? Мы? Да это вы в прошлый раз запинали весь состав, да еще авоську мячей выкатили!

— Да? Мы, значит? А сегодня чего не авоську тогда? Вратарь потренировался? Ты мне подскажи такого тренера вратарей. Да и сам, гляжу, неплохо пацанов погонял… Знают место.

— Сашка из дубля московского «Динамо», нас всем составом поперли, я ж говорил. А парень ваш, лиловский, а вы его проглядели.

— Дебил тот Кирюхин, — покачал головой Белькевич. — Да, он что-то такое говорил. Лиловский… хм… надо же.

— Это не тренера заслуга. Талантливый парнишка, на лету схватывает.

— Что схватывает, я видел.

Пожав друг другу руки, они разошлись, и мы покинули помещение, испытывая неловкость от того, что стали свидетелями