приватной беседы.

Красная, как рак, Лиза глянула на меня вопросительно. Мне не хотелось оставлять ее, но нужно было узнать, чего он хочет.

— Мы знакомы? — спросил я.

— О-о, скоро вас будет знать вся страна. Такой талант!

Я встал и вышел в зал. Незнакомец протянул руку:

— Меня зовут Игорь Сеченов. К вам не подступиться, три дня пытался с вами связаться, но все время кто-то был рядом.

— Я заметил. Очень странно пытались.

Он кивнул в сторону, и мы переместились в зал для курящих, где под потолком шелестела огромная вытяжка.

Повесив пальто на спинку стула, Сеченов остался в серых брюках, жилете в цвет и белоснежной рубахе с запонками, поблескивающими бриллиантами. Заказав бутылку минералки и самое дорогое шампанское, он закурил.

— Что вам от меня нужно? — спросил я.

Мне хотелось побыстрее закончить разговор и вернуться к Лизе. Сеченов выпустил в потолок дым и начал издали:

— Мне известна ваша история, и как с вами поступил тренер «Динамо» Кирюхин. Уверен, он локти будет кусать. Но скорее всего, его уволят с волчьим билетом — это кем надо быть, чтобы не разглядеть такой талант!

Он смотрел на меня — как голодающий на кусок мяса. Как ювелир-фанатик — на розовый бриллиант.

— Ближе к делу, пожалуйста, — попросил я.

Официант принес бутылку, разлил по бокалам. Сеченов решил выпендриться и спросил:

— Вы знаете, что это за шампанское?

Он сделал пас, перекинув мяч на мою половину поля. «Смотри, мальчик, как можно красиво жить!»

Криво усмехнувшись, я взял бутылку, когда официант ее поставил.

— Знаю. Шампанерия «Новый Свет» была поставщиком царского двора. Это легендарное игристое «Коронационное», которое взяло гран-при, кажется, во Франции в 1900 году.

Приятно было видеть, как вытянулось его лицо.

Наши защитники перехватывают мяч, длинный пас через все поле в пустые ворота. Гол!

— Хм…

Я достал телефон, на экране которого мигало непрочитанное сообщение, демонстративно на него посмотрел.

— У меня есть три минуты, я вас слушаю. И, пожалуйста, быстрее.

Лицо собеседника сделалось хищным, и он перешел к делу.

— Я представляю московское «Торпедо» и предлагаю тебе место вратаря в команде Первой лиги. В основном составе. Команда тренируется под началом Юрия Тишкова и имеет большое будущее.

Я читал, что Тишков в этой реальности жив, а его «Торпедо» вылетело из Премьер-лиги в Первую из-за бестолкового вратаря. Что ж, у Тишкова всегда было отличное чутье на игроков, потому в той реальности он в погоне за длинным рублем подался в агенты, что его и сгубило.

— Сколько? — спросил я скорее из спортивного интереса.

В глазах Сеченова, казалось, полыхнуло пламя.

— Шесть зарплата. Шесть за каждую победу. Полмиллиона за выход в Премьер-лигу. А мы выйдем! Зачем тебе хоронить талант в захудалой команде? Ты не представляешь, какой беспредел во Второй лиге и с чем тебе придется столкнуться!

Я встал, он тоже вскочил.

— Не руби с плеча. Подумай. Полмиллиона. Представь себе такую сумму! Правда, играть ты пойдешь только летом, но тренировки будут уже сейчас!

Сеченов приблизился ко мне, приобнял — я шарахнулся. Это еще что за номер?

— Подумай, Нерушимый, — повторил он и сделал шаг назад. — До лета время есть. Если ты с нами, мы гарантированно вернемся в Премьер-лигу!

Так выглядит Лиза, если кто вдруг забыл.

Глава 11

Паниковский вас всех продаст, купит и снова продаст. Но уже дороже

Слова Сеченова прочно засели в подкорке. Полмиллиона! Это ж квартиру можно купить. И на машину останется, наверное, если брать простенькую.

Но когда я вернулся и увидел, как Лиза сидит, закинув ногу за ногу, и короткое серебристое платье задралось, обнажив бедро… Какие у нее ноги! Какая она… совершенная! В той реальности такие девушки поглядывали на Звягинцева свысока, да и Лиза поначалу так на меня поглядывала, а потом что-то изменилось, и она решила: равный.

— Что он хотел? — спросила она, недовольно покачивая ногой.

Я опустился в мягкий диван, обнял ее.

— Пытался переманить меня в другую команду. Полмиллиона обещал за выход в Премьер-лигу.

Лиза аж подпрыгнула от удивления. Подобралась, повернулась ко мне и уставилась жадно.

— Согласился?!

Я помотал головой, чем вызвал недоумение.

— Но почему?

Действительно — почему? Это ведь экономит год, я прыгаю через ступеньку, а то и через две, но… ощущение было, что я предаю своих.

— Понимаешь, я сирота. У меня никого в этом мире нет, а ребята и Сан Саныч, да и Лев Витаутович мне как родные. Мы сыгрались, сдружились. Мы — семья. И с ними точно так же сможем пробиться наверх.

Лиза опять погладила меня по щеке и проговорила то ли с сожалением, то ли с жалостью.

— Господи, какой ты наивный! И такой… хороший.

Я вспомнил о непрочитанном сообщении. Извинился, полез за телефоном в карман джинсов и вместе с ним достал визитную карточку Сеченова с номером телефона. Ах ты ж щипач латентный! Вот зачем обниматься полез!

Мне писал Витаутович, и вместо текста был единственный вопросительный знак. Я шепотом выругался. Осел! Олень во время гона! Накрутил его, что за мной следят, а потом пропал.

— Директор команды меня потерял, — сказал я Лизе и написал Витаутовичу:

«Все в порядке. Я с девушкой. С топтуном встретился, он попытался переманить меня в другую команду, но я — кремень».

Тирликас ответил сразу же — прислал смайл «класс».

Все, вот теперь точно можно выдохнуть. Лиза придвинулась ко мне, прижалась боком. Я считал ее намерения: она хотела целоваться и шампанского. И чтобы никто нам не мешал, а в голове крутилось: «Самая красивая девушка в мире»…

Ни на дискотеку ей не хотелось, ни в кино, ни на лодке кататься. Теперь я точно был уверен, что нравлюсь ей. Не веря своим глазам, я отстранился. Не только ошеломительно-красивая, но и умная, и не пустышка. Моя.

Дальше все было так, как она хочет: мы пили шампанское, целовались, снова пили шампанское — за победу, за любовь и удачу.

Потом мы переместились в номер, и полночи было не до сна.

Утром Лиза проснулась первой — раскрасневшаяся и довольная. Поцеловала меня жадно и прошептала:

— Это была лучшая ночь в моей жизни. Жутко не хочется, но мне пора.

Знаю, знаю, что надо ехать в Москву, но — молчи. И насчет лучшей ночи она ведь не врет и не преувеличивает, а я понял, что «эмпатия» в близких отношениях с женщинами бесценна, ведь они, оказывается, стесняются говорить о своих