ко мне подбежал уже знакомый болела с оспинами (кто его сюда пустил, интересно?) и проговорил, улыбаясь от уха до уха:

— Александр Нерушимый… Брат, можно тебя щелкнуть? Чисто для истории.

— Можно, — улыбнулся я.

— Мяч возьми, вот. Ага. — Он принялся бегать вокруг с телефоном.

Похоже, у нашей команды появился фотограф. К нам подошел Витаутович, подождал, пока парень закончит, положил ему руку на плечо и представил:

— Это Олег, наш преданный болельщик. Олег, завтра у тебя будет профессиональный фотоаппарат и постоянный пропуск. Добро пожаловать в команду!

В столовую мы шли вместе с Витаутовичем. Я вспомнил об утренней слежке и сказал:

— Утром за нами был хвост.

Тирликас остановился, посмотрел в упор.

— Уверен?

— Да. Его намерения неясны, понятно только, что они недобрые. Но смерти или чего-то подобного он мне не желал.

Ему можно такое говорить. Он поймет и не станет задавать лишних вопросов.

— Надо разобраться. Как ты почуял?

— Он подошел слишком близко.

— Это хорошо. — Задумавшись ненадолго, Витаутович продолжил: — Как тебе фотограф?

— Хм… мне кажется, он криворукий и… не очень умный. Не лучше ли нанять профи?

Витаутович растянул губы в вараньей улыбке.

— Научится. Он преданный, это главное. Ты понял, о чем я говорю?

Я кивнул.

К началу матча трибуны были заполнены. Наверное, наш стадион отродясь не видел столько народу, а мы — не купались в лучах обожания. Вспомнился бой с Васютиным, когда я был уверен, что укатаю его, но он чуть горло мне не перегрыз. Да и нашу команду до недавних пор никто всерьез не воспринимал. Вдруг у гостей козырь в рукаве?

В общем, Димидко нас накрутил, и мы готовились отбиваться, но команда соперника не удивила. С первых же минут наши пошли в атаку и могли бы забить, но вратарь отбил мяч, а потом они безо всякой цели катали кожаного по своей половине поля, чтобы загонять наших напов и усыпить нашу бдительность.

Что ж, тактика ясна, мы примерно так же тянули время с динамовцами Лиловска. Спартачей вполне устроит ничья, а нас — нет.

— Работаем! Цент, включаемся! — орал Димидко.

И вдруг — длинный пас их напу. Рывок к нашим воротам. Подключаются наши зашитники, отбирают мяч и, когда игроки всей толпой ломанулись на нашу половину поля — длинный пас Погосяну, рвущему вперед, обходящему защитника… Ай, красавец, Мика, жми!

Навстречу ему мчит еще один. На Рябове висят двое, и тут наш краек, Бурак, делает рывок, обходит полузащитника… Но Мика его не видит… Или видит… Видит! У него, мать его, на спине глаза! Пас назад, открытому Бураку, тот бьет с дистанции — слабо бьет, вкось и вкривь, явно мимо ворот.

И тут чертом из табакерки выскакивает Микроб, бьет по мячу — он летит в ворота по немыслимой траектории. Вратарь прыгает, но не дотягивается.

Ай да Микроб, красавчик! Гол!

А в первом ряду, отсюда видно, скачет от счастья Лера, машет флажком. Микроб, растопырив руки, как самолет, летит по полю. Потом останавливается и посылает ей воздушный поцелуй. Вот она, сила любви.

Грохочет комментатор. Грохочут трибуны.

Второй гол забили в первом же тайме, и опять отличился Погосян. Третий мяч, от Рябова, вратарь отбил.

Во втором тайме наши играли расслабленно, атаки деморализованных спартачей разбивались о наших защитников. Лишь под конец матча мне пришлось поработать и отбить один вялый мяч, причем он летел мне прямо в грудь.

О, как ревели болельщики, как они рукоплескали! И ровно после финального свистка хлынул дождь. Он словно берег нас, а теперь понял — можно! На трибунах начали расцветать зонты.

Все остались довольными, даже Витаутович хлопал каждого по спине и хвалил. Только Димидко злился, а потом устроил нам десятиминутную выволочку за то, что мы расслабились. Могли же ведь еще забить! Слепни, трутни, поползни, мать нашу растак!

Приглушенная его претензиями радость разгорелась, когда мы вышли из стадиона, и нас окружили болелы. Давно не видел такого премноголикования. И теперь стало ясно, почему титан на флаге больше не держит небосвод: это Прометей, и он протягивает болельщикам пламя надежды.

Звонкий женский выкрик заставил меня обернуться.

— Саша!

Я завертел головой и увидел пробирающуюся сквозь толпу болел Лизу. Зонт в такой толчее не помогал, ее волосы промокли и прилипли. Я протянул ей руку, рывком вытащил к себе, обнял, закрывая от тянущихся рук, по которым хлопали титановцы.

Даже ветераны расцвели и приободрились. Я считывал их желание отличиться и встать на поле хотя бы запасными.

Мы наконец вырвались из толпы, я раскрыл зонт, привлек девушку к себе и поцеловал. Кровь затарабанила в висках. Молодой, мать его, тестостероновый организм! Как себя в руках-то держать? Не тащить же Лизу сразу в гостиницу.

Лиза ответила на поцелуй, не стесняясь взглядов моих друзей. Я скосил взгляд и увидел, как Погосян показывает «класс».

— Ты вся промокла, давай в кафе? — спросил я, прижимая ее к себе. — Хотя нет. Такси!

Мы ввалились на заднее сиденье желтой «волги».

— В центр, — сказал я, отрываясь от Лизиных губ. — В «Избушку охотника».

Это был известный очень крутой ресторан при гостинице, и там всегда имелись свободные места. Ну а что, третий выигранный матч! Я богат, могу себе позволить!

Всю дорогу мы целовались, и ощущение было, что мы знакомы сто лет. Расплатившись, побежали по лужам под козырек ресторана.

В ресторане я помог Лизе снять плащ, сдал его в гардероб — автоматический, как в лиловском спорткомплексе, — и мы выбрали зону-приват, где столики, окруженные мягкими диванами и креслами, отгораживались от других деревянными коробами, имитирующими древесные стволы. Получалось, что мы будто бы внутри огромного дерева.

Заказав полный стол деликатесов и шампанское, мы устроились на диванчике. Огромного труда стоило сдерживаться, но я решил соблюсти приличия. Не тащить же девушку сразу в номер?

Когда принесли заказ, вместо того, чтобы наброситься на еду, Лиза приблизилась, погладила меня по щеке, и мы опять поцеловались.

Кровь гулко пульсировала в висках, потому я не сразу заметил, когда в проеме ствола вырос силуэт.

— Кхм, извините, что помешал, — проговорил незнакомец.

Я вскинул голову, Лиза отпрянула. Передо мной стоял тот самый мужик-топтун, теперь он был в драповом пальто в пол, и больше всего ему подходило определение — джентльмен. Я одновременно протянул руку к ножу и сосредоточился на его желаниях. Он безумно хотел, чтобы я согласился. Тогда он нехило на мне заработает.

Опасности не было.

— Еще раз извините, Александр. И вы, сударыня. — Он сделал легкий поклон. — Позвольте я ненадолго украду вашего молодого человека для