– Дамы, – вмешался Рей. – Я намерен украсть у вас Лорен. Нас ждет ужин в ресторане.

– Как романтично! – воскликнула одна из матрон. – Наслаждайтесь этими днями, дорогая. После свадьбы они уже никогда не повторятся.

– Мэриан знает, что говорит, – прокомментировала другая.

– Да, – со смехом согласилась Мэриан. – Уолтер – мой третий муж.

– Давайте заставим Уолтера немного поволноваться. – Рей взял унизанную бриллиантами руку Мэриан и, поднеся к губам, поцеловал кончики пальцев.

Щеки женщины вспыхнули, лицо расплылось в довольной улыбке.

– Дамы. – Он подмигнул и увел Лорен.

Глядя, как стремительно удаляется земля, Лорен почувствовала, что ее мутит. На этот раз не из-за ребенка, а из-за стремительного подъема в стеклянном лифте. Положив руку на живот, она отвернулась к стене.

– Что с тобой? – Рей обхватил ее, прижав к себе.

– Голова закружилась. – Она прислонилась к нему. Ласковое поглаживание по спине действовало успокаивающе. – Мне уже лучше. Спасибо.

Лифт открылся на сорок седьмом этаже. Рей жестом предложил ей выйти. Лорен послушалась, но посмотрела вопросительно.

– Ты говорил, что заказал ужин. Я думала, мы поднимаемся в ресторан на крыше.

– Сегодня был долгий день. Я заказал ужин в номер. Надеюсь, ты не против?

– Нет, но разочарована. Я ждала, что буду отдыхать и наслаждаться видом с крыши. Нью-Йорк выглядит таким манящим, а я почти ничего не видела.

Ярчайший пример высокомерного поведения, которое так ее раздражало.

– Извини. – Он наклонился и поцеловал ее в макушку. – На сегодня с меня довольно публичности. Я попросил, чтобы стол переставили к окну. Вид будет почти таким же, как с крыши.

– О! – Ей вдруг стало неловко. Она не подумала о том, насколько утомительно для него постоянное пребывание «на виду». Почувствовав, как обволакивает тишина, царившая в номере, признала, что это наилучший выбор. – Да, ты прав. Что ты заказал?

– Лобстера, стейк, разные гарниры и десерты. Мне хотелось, чтобы у тебя был выбор.

– Ты очень заботлив. – Так и есть. Настроение Лорен улучшилось. – Выглядит привлекательно.

Она выбрала лобстера и маленький кусочек стейка со спаржей и нежным розовым картофелем.

– Как твоя голова? – Он скользнул озабоченным взглядом по ее лицу. – Если хочешь, я отодвину стол от окна.

– Нет, нормально. Это все быстрое движение и мелькание перед глазами. А здесь стол стоит неподвижно, и все будет хорошо. Хотя я, пожалуй, воздержусь от вина. Так, на всякий случай. – С каждым разом становилось все труднее находить повод, чтобы отказаться от алкоголя и кофеина. – Вид действительно прекрасный.

Нью-Йорк раскинулся перед ними во всем своем сверкающем великолепии. Высотки и мосты соединялись между собой яркими нитями освещенных улиц. Лорен узнала Эмпайр-стейт-билдинг. Рей показал еще несколько самых известных достопримечательностей.

– А где Куинс?

– Отсюда не видно. Он в стороне.

Даже с такой высоты и расстояния Лорен видела, какое бурлящее движение царит в городе. За всю свою жизнь она не видела более живого и подвижного мегаполиса, чем Нью-Йорк. Рей рассказал, чем занимался сегодня в доках, и даже заставил смеяться, описывая некоторые эпизоды с присущим ему чувством юмора. Она не стала утомлять его скучным рассказом о том, как провела время в спа, ограничившись уверением в том, что отдохнула и расслабилась.

– Хотя все равно не так, как здесь.

Его глаза вспыхнули. Он взял ее за руку. Прикосновение успокаивало и вместе с тем возбуждало.

– Я понимаю, о чем ты. У меня такое чувство, будто мы уже целую вечность не были одни.

Да. Она тоже это чувствовала. И скучала по нему. Столь же удивительно, сколь и правдиво.

Они почти все время проводили вместе, но почти никогда не оставались наедине. По сути, это первый раз с тех пор, как они уехали из Голливуда. Ну, если не считать времени, проведенного в спальне, где ни один из них не мог по-настоящему расслабиться. Ребенку, может, и нравилось спать рядом с «папочкой», но «мамочке» казалось порядочной нервотрепкой.

Сейчас в номере царила интимная, спокойная атмосфера. Прекрасный вид и изысканная еда были слишком хороши, чтобы их портить. Но они давали прекрасную возможность задать несколько вопросов, которые беспокоили Лорен.

Мамо упоминала о клятвах, которые он собирался давать, и о чем-то, связанном с беременностью. Конечно, сложить два и два не составляло труда, но Лорен не устраивали домыслы. Она всегда предпочитала факты, не оставлявшие места для недопонимания. Однажды она уже позволила себе довериться чувствам и оказалась в плену мучительных отношений, которые Тори называла унизительными. Лорен из гордости не могла с этим согласиться, уверяя себя, что до этого не дошло. Но, главное, усвоила горький урок: никогда не позволяй сердцу взять верх над головой. Особенно это важно теперь, когда она должна думать о ребенке.

– Могу я задать тебе личный вопрос?

– Конечно. Ты же моя невеста, по крайней мере еще на несколько дней.

Нет, конечно, она не его невеста. Правда, им предстояло стать родителями. Лорен считала, что это дает ей право знать.

– Ты когда-нибудь был женат?

Рей уставился на нее с непонятным выражением лица. Долго молчал; она уже засомневалась, ответит ли он вообще. Но в конце концов он встал и, взяв ее за руки, отвел к дивану.

– Если мы намерены говорить о чем-то серьезном, стоит устроиться поудобнее.

Не выпуская ее рук, Рей опустился на диван и усадил Лорен рядом с собой. Однако по-прежнему не мог начать. Перебирал ее пальцы, наблюдая, как они переплетались с его пальцами.

– Догадываюсь, кто-то сообщил тебе об этом на дне рождения? – В словах слышалась горечь. – Прошло пятнадцать лет, я получил четыре премии, но до сих пор не смог до конца это пережить.

Ладно, он не собирался ничего отрицать. Впрочем, Лорен никогда не слышала, чтобы женитьбу называли «это».

– Значит, ты был женат?

– Нет.

Она почувствовала нелепое облегчение. Конечно, смешно. И совершенно необоснованно. Странно и даже нездорово, если мужчина его возраста ни разу не вступал в серьезные отношения с женщинами. Значит, предпочитал вести себя осторожно. Из чего вовсе не следует, что у него не было личной жизни. Или он никогда не любил женщин, с которыми проводил время.

Хорошо. Допустим, в их отношениях не было ничего, кроме физического влечения, и за этой фиктивной помолвкой не скрывается более глубоких чувств. Но она не так глупа, чтобы считать, будто его отношения с женщинами никогда не шли дальше этого.

И все же он никого не любил настолько, чтобы жениться. Это кое о чем говорит. Лорен надеялась, что его рассказ ответит на ее вопросы. Беспокойство нарастало, а он продолжал молчать. Обдумывал?