Попрекают новый урбанизм не только эстетикой. В новых кварталах не спешат обосноваться офисы и торговые центры, а значит, работать и закупаться приходится на стороне. Поскольку до городских окраин общественный транспорт почти не доходит, вылазки во внешний мир совершаются опять-таки на машине, по скоростным шоссе, т. е. сразу же за порогом дома «медленная» жизнь оборачивается гонкой. Еще одна проблема: многие застройщики предлагают разбавленную версию нового урбанизма, два-три штриха, а не коренные его принципы, тем самым подрывая репутацию всего движения. Том Лоу, архитектор из Хантервилля (Северная Каролина), считает, что настала пора заново утвердить принципы нового урбанизма, обогатить их идеями Slow Food и Cittaslow. Лоу предлагает обновленную концепцию Slow Urbanism («Медленный урбанизм»).

Путь, конечно, предстоит немалый. Многие проекты создаются методом проб и ошибок. Однако новое движение дает надежду тем, кто пытается соединить существительное «город» с эпитетом «медленный». В этом я убедился, едва ступив на землю Кентлендза, одну из жемчужин в короне нового урбанизма.

Кентлендз, построенный в 1900-х гг. в Гейтерсберге (штат Мэриленд), представляет собой остров спокойствия в океане пригородной толчеи. Каждая деталь на 140 га продумана так, чтобы помочь сбавить темп, соблазнить пешеходной прогулкой, общением, запахом роз. Три озера, разросшиеся деревья, парки, игровые площадки, скверы, сады, павильоны. Две тысячи домов колониального, георгианского и федерального стиля, по большей части – с верандами, где стоят удобные кресла, растут в кадках ухоженные цветы. Машины проезжают по этим улицам чуть ли не украдкой, смущенно и прячутся в гаражах дальних проулков. Гораздо быстрее проносятся местные фанатики фитнеса на роликовых коньках – на здешних тихих улочках они кажутся адской стаей летучих мышей.

При этом Кентлендз отнюдь не похож на вялый спальный район. Тут, в отличие от «традиционных» пригородов, имеется центральная улица (Мэйн-стрит) с шестью десятками магазинов и услуг на все случаи жизни: ателье, бакалея, дантист, юридическая консультация, подбор очков, центр целительства, два салона красоты, картинная галерея, почта, зоомагазин, химчистка, риелторские агентства, гончарная мастерская, бухгалтерская контора. На Маркет-сквер – два административных здания, бар, кофейня, около 20 ресторанов, супермаркет с органическими продуктами, спортклуб для детей и кинотеатр.

Жителям Кентлендза есть куда пойти – и они ходят. Пешком. Они действительно полюбили этот «неамериканский» спорт. Мамы с колясками прогуливаются до Мэйн-стрит: выпить латте и что-нибудь присмотреть. Дети ходят пешком в школу, а оттуда на футбол, или в бассейн, или на уроки музыки. По вечерам в Кентлендзе бурлит жизнь, улицы забиты пешеходами, все на ходу болтают с друзьями, кто идет поужинать в ресторан, кто в кино, кто просто прогуливается. Отличные декорации для «Плезантвилля».

Кто же эти счастливцы из Кентлендза? Люди разного возраста, кому захотелось пожить как в «медленном» городе. Кто побогаче – поселился в отдельном доме, кто победнее – в квартире, но все бежали из традиционных пригородов. Семья Каллаган перебралась сюда из района, постоянно забитого автомобилями, – всего в 1,5 км от Кентлендз. Теперь Мисси, Чэд и их сын-подросток Брайан живут в доме, который словно сошел с рисунка Нормана Рокуэлла: просторная веранда, кресла-качалки, над входом развевается американский флаг, сияет белизной ограда, в саду и нандина, и лавр, и остролист. От места, где раньше жили Каллаганы, приходилось ехать за 10–12 км до ближайшего ресторана, супермаркета или книжного магазина. В Кентлендзе они за пять минут добираются до Мэйн-стрит. Как и всем местным, Мисси нравится неспешный стиль жизни.

– Обычно в пригороде как? Что бы ни понадобилось, запрыгиваешь в машину – и весь день за рулем, – говорит она. – А здесь мы ходим пешком, спокойно, не спеша. И связи между людьми укрепляются. И это не мимолетные связи: мы знаем всех в Кентлендз, мы регулярно встречаемся на прогулках.

Старомодный образ жизни и в самом деле сближает людей. Родители присматривают и за своими детьми, и за их друзьями. К тому же, когда все друг друга знают, чужаки заметны сразу. Уровень преступности снизился настолько, что многие стали оставлять двери незапертыми. Информация тут распространяется мгновенно.

Регги Нортон, специалист по акупунктуре, работающая на Мэйн-стрит, говорит, что Кентлендз вошел в «благой» круг (в противоположность «порочному»): когда темп снижается, укрепляются связи, а это в свою очередь способствует замедлению и большему спокойствию.

– При таких прочных отношениях с соседями чувствуешь себя частью общины. И это успокаивает, помогает ощутить смысл жизни.

Насколько глубокие слои затронуты переменами? Большинство жителей Кентлендза все еще ездят на работу в страшный стремительный мир. Так или иначе, в своем районе они могут отдохнуть от безумного темпа современной работы. Чэд Каллаган, вице-президент сети отелей Marriott по вопросам безопасности, работает 50 часов в неделю, часто ездит в командировки. Еще 40 минут ежедневно отнимает поездка на машине. Пока Чэд жил в традиционном пригороде, все вечера он проводил дома: валялся перед телевизором. Теперь он с Мисси почти каждый день выходит на вечернюю прогулку, или же они устраиваются на веранде, читают, обмениваются новостями с прохожими. В Кентлендзе человек по-настоящему отдыхает после трудового дня.

– Когда я сворачиваю в наш район, я чувствую, как уходит стресс, снижается давление, – говорит Чэд. – И когда я еду на работу, я сохраняю спокойный настрой. Бывает, на работе сильно прижимает – тогда я вспоминаю Кентлендз, и все становится на свои места. Я снова как огурчик.

Каллаган заметил, что лучше всего ему думается, когда он прогуливается по окрестностям.

– На прогулке я предаюсь своим мыслям, – рассказывает он. – Если на работе проблемы, мне удается решить их на ходу еще до того, как сам замечу, о чем думаю.

Кентлендз отнюдь не идеал. Когда по утрам большинство жителей выезжает на работу, район становится безлюдным. Возможно, положение исправится, когда рядом будет построен деловой центр. Однако пока даже те помещения, что отведены под магазины и офисы, не востребованы. Особо придирчивые сторонники нового урбанизма ворчат, что улицы можно было сделать еще более удобными для пешеходов. И тем не менее преимуществ больше. Жители Кентлендз чуть ли не в культ возводят приверженность своему неспешному образу жизни. Недвижимость здесь поступает в продажу крайне редко, и, как правило, ее спешат перекупить местные жители. Даже после развода бывшие супруги стараются подобрать себе отдельное жилье в этом же районе. Кентлендзе пользуется популярностью и у своих не столь везучих соседей. Люди добираются сюда из традиционных пригородов: погулять по Мэйн-стрит и Маркет-сквер. Приходят письма с просьбой продать жилье по самой высокой цене: за десять лет цены на недвижимость выросли вдвое.

– Местный стиль жизни подойдет не каждому, но спрос на жилье растет неуклонно, – говорит Чэд Каллаган. – Все больше людей хотят найти место, где можно жить проще и спокойнее.

Под конец моего пребывания в Кентлендзе произошло событие, которое убедило меня в том, что новый урбанизм или во всяком случае его вариации будут во благо Штатам. Я решил вспомнить, как выглядит обычный пригород, и отправился пешком в другую часть Гейтерсберга. Отличный был денек для прогулки. Птички гонялись друг за другом под безоблачным осенним небом, легкий ветерок шелестел ветками. Опрятный, зажиточный район; однако по оживленности вполне сопоставимый с кладбищем. Гараж перед каждым домом; у большинства еще и автомобиль, а то и два, припаркованы вдоль дороги. Порой кто-нибудь выходит, садится в машину – и укатывает. Я тут был явно лишним. Настолько, что минут через двадцать подъехал патрульный автомобиль, притормозил на обочине. Полицейский выглянул из окошка и обратился ко мне: