– Наверное, так оно и было. Только вот что она собиралась делать дальше… Им пришлось бы пожениться до окончания ее траура, но это меньшее зло по сравнению с тем, что случилось потом, – продолжила Дженни. – К сожалению, семье не удалось похоронить это известие вместе с ней. Их городок вполовину меньше Кромберри, и слухи распространились еще до похорон. Почтенные люди перестали поддерживать дружбу с этой семьей, а мисс Пристон так и не смогла найти себе жениха! Боюсь, Аннабель ждет та же судьба!

– Я слышала от тетушки, что миссис Грин собирается продать свой магазинчик и уехать навсегда куда-нибудь подальше от Кромберри, это правда? – спросила Кэти.

– Матушка говорила об этом, кажется, миссис Грин приносила на почту письма для дам, которых, по ее мнению, могла заинтересовать ее лавка, – согласилась Джен. – Но кто захочет покупать магазин, когда его хозяйка так печально прославилась?

Кэтрин, в который уже раз, подумала, что ее собственное несчастье куда менее ужасно, чем то, что произошло с семьей мисс Грин и неизвестной ей мисс Пристон. Дженни же не собиралась долго рассуждать о чужих горестях, тем более идти им оставалось совсем недолго.

– Как бы там ни было, весь остальной город не может надеть траур из-за гибели мисс Грин. Все придут на бал, чтобы хорошенько повеселиться. Матушка надеется, что я смогу найти там себе жениха. – Дженни нервно хихикнула.

– А что думаешь об этом ты? – лукаво прищурилась Кэтрин.

Подруги до сих пор не делились друг с другом сердечными тайнами. Кэти не могла рассказать о Фрэнке, не поведав и все остальное, а Дженни то ли еще не вполне доверяла новой подруге, то ли не пережила до сих пор ни одного увлечения. В конце концов, мисс Морвейн лишь в начале лета вернулась из своего пансиона, где в последние два года присматривала за младшими воспитанницами.

– Я бы не хотела, чтобы за мной начал ухаживать кто-нибудь вроде Дика Харта. – Дженни передернула плечами под дешевой пелериной, но не стала продолжать.

– На балу будут и настоящие джентльмены! – Тут Кэти тоже невольно поежилась, вспомнив пронзительный взгляд старшего из братьев Уорренби.

– Ах, вот как! – Мисс Морвейн, кажется, рада была перевести разговор на симпатии Кэтрин. – Ты думаешь, у тебя появится поклонник из числа сквайров или их сыновей?

– Я вовсе не думала о поклонниках! – совершенно правдиво ответила мисс Хаддон, но подруга, кажется, ей не поверила. – Ты же знаешь, я буду занята на ярмарке и в других местах, везде, где этого потребует тетушка. Бет не пойдет на бал, она проведет этот вечер в приюте с бедными стариками. Хорошо, если мне удастся хотя бы мельком взглянуть на танцующих.

– Ох, господи, ведь и мне придется предлагать гостям поделки моих девочек! – едва ли не с ужасом вспомнила Дженни. – Надеюсь, у меня останется время и на танцы!

Она внезапно споткнулась и едва не упала, увлекая за собой и Кэтрин. Будь мисс Хаддон чуть стройнее, не миновать бы девушкам падения.

– Здесь так скользко, и фонарь почти не светит, – проворчала миссис Лофтли, обернувшаяся на шум. – С вами все в порядке, мисс Морвейн?

– У меня немного закружилась голова, в глазах потемнело, – пожаловалась Дженни.

– Это от усталости, все мы сейчас так заняты подготовкой к этому балу… – Миссис Лофтли убедилась, что с девушками все благополучно, и четыре дамы продолжили путь к перекрестку, где должны были расстаться.

Кэтрин хмыкнула про себя. По сравнению с ней Дженни можно было смело назвать бездельницей, но, возможно, ее новая подруга обладала более хрупким здоровьем, или ее одолевало волнение. Так или иначе, мисс Морвейн тяжело опиралась на руку Кэтрин до самого перекрестка, откуда до ее дома оставалось не более десяти ярдов, которые ей предстояло пройти самой.

– Этого не было. Я все это придумала. Это все из-за моего нездорового воображения! Права была матушка, мне не стоило так много рисовать!

Прошло уже два дня после злосчастного бала, а Кэтрин все повторяла и повторяла себе эти слова в безрассудной надежде, что они окажутся правдой.

Наверняка половина Кромберри говорила себе то же самое все это время, но, увы, то, что случилось в «Охотниках и свинье», произошло на самом деле.

– Господь всемогущий, а я-то еще расстраивалась из-за того, что мне приходится стоять у всех на виду и предлагать леди и джентльменам эти ужасные шкатулки и вазочки! – пробормотала Кэти, потирая пальцами виски и опасливо прислушиваясь к шуму, доносившемуся со второго этажа.

Наверху гости «Охотников и свиньи» бурно выражали свое недовольство мистеру Лофтли. Полиция не сочла трагедию в гостинице достаточным поводом для того, чтобы постояльцы спешно покинули это ужасное место. Главный констебль Грейтон решительно запретил кому бы то ни было уезжать до тех пор, пока не появится хоть какой-то просвет в расследовании.

– Неужели меня или моего уважаемого супруга кто-то может счесть причастными к этому безобразию? – визгливый голос одной из дам Кэтрин в эти дни слышала особенно часто. – Ноги моей больше не будет здесь! Я лучше сделаю крюк в двадцать миль, чем еще хоть раз заеду в Кромберри!

Ответ дядюшки Кэтрин не смогла разобрать, сквозь одолевавшую ее головную боль доносилось лишь неясное бормотание. Уже второй день подряд дядюшка Томас пытается утихомирить разгневанных и напуганных гостей, в то время как его супруга слегла после изматывающей истерики, будто какая-нибудь благородная леди. Еще и Бетси простудилась из-за сквозняков в богадельне и не может пока занять свое место за конторкой!

Похоже, к началу нового года в качестве утешения бедным мистеру и миссис Лофтли останется только миссис Дримлейн, стариков не так легко напугать, да и идти ей некуда.

Наверху хлопнула дверь. Протопал куда-то дядюшка Томас, скрипнули ступени, и наступила тишина. Должно быть, визгливая гостья решила немного передохнуть перед тем, как снова терзать мистера Лофтли.

Кэтрин уже приготовилась блаженно вздохнуть, ей определенно нужна была передышка, но внезапно задержала дыхание. В безмолвии пустого холла не тикали даже часы, горничная забыла их завести. Девушка прижала руку к груди и выдохнула тихонько, стараясь не издавать лишних звуков. Ее сердце беспорядочно трепыхалось в груди, как будто кто-то схватил его и потряс, как дети безжалостно потрясают старой трещоткой. И этот кто-то был не кто иной, как страх. Пытающийся поглотить всю Кэтрин целиком, как никогда прежде не пыталось ни одно другое чувство. Даже после смерти миссис Фолбрайт ей не было так страшно.

– Нужно что-то сделать, я не могу сидеть вот так весь день и ждать… Чего? – прошептала девушка, в сотый раз за последние два часа оглядывая холл. Света ламп было слишком мало, чтобы рассеять тени, скрывающие углы и пространство под лестницей. Да нет же, нет там никого! Никто бы не прошел мимо мисс Хаддон ни с улицы, ни из других помещений гостиницы. Кэтрин достаточно долго уже просидела за своей конторкой, чтобы быть в том уверенной, но сегодня она не могла убедить самое себя.