class="p1">Клетка Акиры распахнулась, и площадь заволокло туманом.

Ночной лес набросился на него ударами ветвей. Лететь уже не было сил – мешали две стрелы в спине. Но Акира упорно махал крыльями и тянулся к незаметному для человеческого глаза огоньку на вершине горы.

Из последних сил Акира рванул вперёд и рухнул на пороге храма. Он обратился в человека, и стрелы вошли глубже, заставляя кричать и корчиться от боли.

– Акира! – Из храма выскочил Шин. – Сияющая Богиня, что случилось?!

Он хотел ответить, но потерял сознание от боли.

Туман снова унёс одно воспоминание и принёс новое.

Акира лежал на руках у Шина, а тот врачевал его раны.

– Они их всех убили, – пробормотал Акира, глядя в пламя очага, но едва ли видя хоть что-то, кроме отрубленной головы своей младшей сестры. – Почему они это сделали?

– Может, кому-то удалось спастись, – прошептал Шин. – У тебя же получилось.

Акира покачал головой:

– Я знаю. Чувствую. Они все мёртвы. – Голос дрогнул, и глаза наполнились слезами. – Аяка кричала… А я ничем не мог ей…

Остаток фразы потонул в неудержимом плаче, а сам Акира – в полной боли темноте. Только руки Шина гладили его по голове и тянули обратно к свету, но Акира больше не мог его разглядеть.

– Забери их. – Акира резко сел и с надеждой посмотрел в тёплые глаза Шина. – Забери. Я слышал, что чародеи могут отнимать чувства. Есть какое-то заклинание. Должно быть!

– Акира…

– Я не хочу этого чувствовать! – Акира схватился за голову и снова залился слезами. – Вся эта боль… это… горе. Они убивают меня! Я не хочу это чувствовать!

– Со временем они стихнут. – Шин коснулся его плеча, но Акира зло сбросил руку.

– Так ты можешь или нет? Забрать моё горе.

Шин тяжело вздохнул:

– Такое заклинание есть. Но я не могу забрать одно лишь горе. И заклинание не излечит твою душу. Оно отнимет всё. – Шин коснулся щеки Акиры, заставляя посмотреть себе в глаза. – Боль, гнев, печаль, радость, счастье… любовь. Ты никогда больше не заплачешь, никогда больше не засмеёшься, никогда не испытаешь ни к кому нежности. Готов ли ты отказаться от тьмы, но потерять и свет?

– Я…

Комнату заволокло туманом, и Мико проснулась. Лицо её было мокрым от чужих слёз.

11

Алая лента печалей

Темно и холодно. Ветер пробрался в открытое окно, выстудил комнату и нанёс палой листвы. Мико села, вытерла рукавом щёки и запустила пальцы в волосы. То, что увиденное было не сном, она не сомневалась – слишком много волшебства ей довелось встретить, чтобы теперь обманываться. Этой ночью она смотрела на мир глазами Акиры, забралась в его память, как тогда на площади, во время церемонии, когда он прикоснулся к её душе.

Мико тихонько застонала и спрятала лицо в ладони. Глупо было надеяться, что подобное прикосновение пройдёт бесследно. Разве могло ей так повезти? Только вот что это значит и что с этим теперь делать, Мико не знала. Почему она увидела его воспоминания? Увидит ли снова?

Мико упала обратно на спину. Акире было больно, он умолял Шина эту боль забрать. Она вчера тоже об этом просила. Кормящую Мать. Могла ли богиня принести ей ночное видение? И если так, то для чего? Рассказать о том, что существует заклинание, отнимающее чувства? О том, что она может просить о нём Шина? Принял ли его Акира? Мико ведь так и не узнала, что он ответил.

Акира видел, как гибнет его семья, – Мико чувствовала его боль, эхо которой до сих пор выло и стонало в костях. Она живо представила Акиру одного в опустевшем, тихом и холодном замке в день, когда даже Шин покинул его.

В дверь поскреблись. Мико вздрогнула и открыла глаза – кажется, она снова уснула. В окно уже вкатилось красное солнце, вытеснив из комнаты предрассветный мрак. Скрежет повторился, и Мико, неохотно встав, открыла дверь. На пороге сидела лисица в фартучке. Она призывно тявкнула, махнула хвостом и засеменила по коридору, то и дело оглядываясь.

Лисица проводила Мико на задний двор, где уже ждали принадлежности для умывания. Там же Мико сняла с ширмы свою одежду, всё ещё немного влажную. И если хакама выглядели вполне прилично, то на кимоно так и остались бледные следы крови. Мико с сожалением повертела их, разглядывая пятна, – похоже, придётся просить у каннуси оставить себе одолженное кимоно. Заявиться в столицу в испачканной кровью одежде – не самая удачная затея.

Пока Мико приводила себя в порядок, лисица терпеливо ждала, обернув лапы пушистым хвостом, а потом отвела ее к главному входу в храм.

Каннуси сосредоточенно мёл каменную дорожку, очищая от опавшей за ночь листвы. Завидев Мико, он вместо приветствия коротко поклонился и кивнул на распахнутые двери храма.

– Можете присоединиться к вашему спутнику.

Мико, не поняв, о чём речь, поклонилась в ответ и направилась за лисицей.

Райдэн стоял посреди зала, уперев руки в бока. Рукава кимоно и хакама подвязаны, обнажая локти и лодыжки. Вокруг тэнгу в кружок сидели пять лисиц. Все они дружно смотрели в наполненное водой ведро. Мико поклонилась богине и переступила порог.

– А, беглянка! Ты как раз вовремя. – Райдэн расплылся в довольной улыбке, заговорщически сощурился и продолжил громким шёпотом: – Ты знала, что в этом месте кормят только тех, кто работает?

Он наклонился, выудил из ведра тряпку, хорошенько отжал и бросил на пол. Одна из лисиц подхватила её зубами и затрусила к стене. Райдэн взялся за следующую тряпку.

– А ты думал, что тебе всё достанется просто так? – бросила Мико и взяла одну себе.

– Не просто так, а за мою прекрасную улыбку. И за то, что всю ночь слушал храп своего соседа, а мог бы наслаждаться твоим.

– Я не храплю! – возмущённо фыркнула Мико.

– О, беглянка, ещё как! – Райдэн, встав в один ряд с лисицами, наклонился, упёр тряпку в пол и, подняв голову, подмигнул. – Когда впервые услышал, подумал сперва, что началось землетрясение.

Мико вспыхнула и со всей силы швырнула в него тряпку. Райдэн хохоча увернулся и, сорвавшись с места, заскользил своей тряпкой по полу. Лисицы, тявкая и задрав хвосты, помчались за ним.

Тихонько ругаясь, Мико закатала рукава, заткнула края хакама под пояс, чтобы не намочить и не запнуться о них, подобрала тряпку и поспешила встроиться в общий ряд. Райдэн с лисицами к тому времени уже умчались в третий забег от стены до стены. Лисы мыли полы с удивительным проворством и почти не отставали от Райдэна. Мико приходилось бежать изо