– А, вот ты о чем, – отмахнулся Пакс. – Для этого есть созидатели.

Созидатели? Слово пришлось Эллису не по душе. Он тут же вообразил себе мир, где все материальные блага исходили от каких-то неведомых существ, которые требовали человеческих жертвоприношений.

– Кто такие созидатели?

Пакс слабо улыбнулся. В другое время и в другом месте Эллис наверняка услышал бы его смех.

– Созидатель – это не человек, а устройство. Одно из трех Чудес. Я покажу тебе, когда вернемся домой. У нас их целых пять штук, хотя три из них технически принадлежат Вину.

– Дексворт направил к нам своих людей, – объявил Абернати.

Пакс побрел обратно в забрызганную кровью гостиную. Мертвец лежал на спине, глаза неподвижно смотрели в потолок.

На груди осталось только крохотное отверстие. С таким количеством крови рана на спине должна быть гораздо шире, но ее не было видно, и Эллис не горел желанием переворачивать труп.

Пакс поднял брошенный на пол кулон. На цепочке болтался небольшой приборчик, вроде айпода.

– Он принадлежал Гео-24. Зачем кому-то понадобилось убивать геоманта?

– Чтобы присвоить его… ее… в общем, личность? – предположил Эллис.

Пакс улыбнулся над его замешательством.

– В общем, без разницы. – Оказавшись в одной комнате с человеком, которого он убил, Эллис занервничал. А Пакс, наоборот, слегка успокоился. – Я имею в виду, что преступник хотел выдать себя за геоманта.

Пакс задумчиво разглядывал портальный прибор.

– Допустим. Но зачем?

– А чем занимаются геоманты? Живут эти ребята небогато, но ты говоришь о них как о рок-звездах.

– О рок-звездах?

– Ну… им многие завидуют?

– Геомантов любят и уважают. Это очень образованные люди, которые столетиями постигают науку и бескорыстно трудятся в ужасных условиях, чтобы защитить Полый мир.

Эллис незаметно пятился к панорамному окну, подальше от крови. Снаружи начинало смеркаться, вечер постепенно перетекал в ночь.

– От чего защитить? Что они делают?

– В ваше время были такие особые люди… метеорологи?

– Ну да, вели прогноз погоды по телевизору.

– По телевизору? – не понял Пакс.

– Не обращай внимания. К чему ты клонишь?

Пакс пожал плечами:

– Геомантов в наши дни почитают так же высоко, как вы почитали метеорологов.

– Метеорологов никто не почитал.

– А мне казалось, что они спасали человечество от катаклизмов.

– Каких катаклизмов?

– Погодных. Ты ведь жил в эпоху Великой бури?

– Не слышал ни о чем подобном.

Пакс смутился.

– Ой, точно… Это случилось только в две тысячи трехсотых. Но я думал, климат начал меняться уже в двадцатом веке…

– Хм-м. Ученые вели дебаты о глобальном потеплении, но катаклизмов я не помню.

– Значит, в твое время они только начинали зарождаться.

– Кто «они»?

– Бури.

– И при чем тут геоманты?

– Можно сказать, что они вроде современных метеорологов, только предсказывают не атмосферные, а геологические явления. В Полом мире не бывает дождя и снега, здесь не случаются торнадо и ураганы, но если астеносфера начинает капризничать, людям угрожает опасность.

В комнате с тихим хлопком открылся портал – как раз между окровавленным диваном и столиком, на котором лежала каска. Из портала вышли пять человек, все на одно лицо с Паксом. Правда, в отличие от него эти пятеро были одеты в белые комбинезоны и перчатки.

– Что, Пакс, очередной труп?

– Этот человек убил Гео-24 – того, кого мы нашли вчера. Больше я ничего о нем не знаю.

– Убил геоманта? – удивился клон.

– Да. И подумать о таком страшно…

– А его кто прикончил?

– Эллис Роджерс, – сказал Пакс, махнув рукой на Эллиса.

Все пятеро дружно уставились на него.

– Меня арестуют? – спросил Эллис.

– Арестуют? – озадачился Пакс. – Опять слово из древнего мира?

– Эти ребята, – Эллис кивнул в сторону комбинезонов, – увезут меня куда-нибудь подальше и запрут понадежнее? Чтобы наказать за убийство?

– Нет, Эллис Роджерс. Никто не станет тебя наказывать. – Пакс говорил так, будто сама идея показалась ему дикой. – В ваши дни все было совсем по-другому, да?

Эллиса охватило такое облегчение, что он даже не стал ничего уточнять. Просто стоял и смотрел, как команда двигает мебель, чтобы подтащить тело к порталу.

Прежде чем уйти, один из пятерки обернулся к Паксу и спросил:

– Значит, больше трупов не будет?

Пакс кивнул:

– Будем надеяться.

* * *

К тому времени как Пакс и Эллис вернулись домой, столовая опять превратилась в мрачный готический собор. Темноту разгоняли только свечи, стоявшие на столе, и едва заметная подсветка высоких сводов. Портал, сквозь который они вышли, открылся на прежнем месте – значит, подумал Эллис, координаты выбираются не произвольно. А что случится, если портал возникнет где-нибудь посреди дивана? А если на пути портала окажется человек? Пакс говорил, что несчастных случаев у них почти не бывает, так что тут наверняка есть какая-то система безопасности.

В комнате играла оглушительная музыка, басы накатывали от стен и эхом отдавались в грудной клетке, будто кто-то от души хлопал Эллиса по спине. У песни был четкий ритм и бодренькая мелодия, но как только они с Паксом вошли в столовую, все тут же смолкло.

– Вы целы! – завопила Альва, не уступая музыке в громкости.

После ее возгласа включилась подсветка пола, и заиграла какая-то другая музыка. Что-то классическое, решил Эллис. Во всяком случае, похоже на оркестр.

– Вин куда-то ушел? – поинтересовался Пакс.

– У Вина совещание.

– Точно. – Пакс повернулся к Эллису. – Художники одного сектора каждый месяц проводят совещания, чтобы общая работа оставалась гармоничной.

– А мне кажется, это просто повод похвастаться своими шедеврами. Они только этим и занимались, когда совещание было у нас дома, – раздраженно сказала Альва.

– Знаешь, тебе не надо выключать свою музыку, когда я прихожу домой. Только громкость убавь, и все.

– Вин терпеть не может мои песни.

– А мне нравится.

Оркестр сменился на бодренькую мелодию.

Войдя в салон, Эллис снова поразился фантастическому виду. Перед ним переливалась огнями ночь. Будто панорама Нью-Йорка или Парижа – того, настоящего. Горели соседские окна, фонари выхватывали из темноты отдельные участки скал и парка, раскинувшегося у их подножия. А сверху – звезды и восходящий над горизонтом полумесяц. Глядя в эту прекрасную беспредельность, Эллис размышлял о Полом мире. Он жил внутри произведения искусства, где учитывалась красота каждой мелочи, каждого отдельного штриха… Искусственный. Раньше это слово означало что-то низкопробное. Но, кажется, все изменилось.