– Возможно, ты и права, – согласился Сергей.

Припарковавшись на том же месте, что и в прошлый раз, Сергей помог выбраться из машины Марине и уверенно направился к дому. Его самого влекло сюда. Что-то очень необычное, незнакомое чудилось ему и в самом строении, и в том, как был спланирован дом внутри. Обычно в этой местности так не строили. Как опытный архитектор, он по одному изображению мог с полной уверенностью сказать, где и когда мог быть построен тот или иной объект. Слишком уж характерные черты присутствовали в каждом творении человеческих рук. Так же как историк оружия по характерным признакам может с легкостью установить не только какому народу и какому времени принадлежит тот или иной клинок, но даже с определенной долей вероятности, еще не глядя на клеймо мастера, установить, кто именно выковал конкретное изделие, и Сергей благодаря увлеченности историей архитектуры не сомневался в том, что ничего подобного он еще не встречал. Дело в том, что дом не был каким-то эклектичным, напротив, он воспринимался очень цельно и в то же время не походил на обычный, созданный для жизни. Марина рассказывала, что после войны дом был построен заново, на старом фундаменте. В принципе явление обычное, только, судя по всему, возведен он был в точном соответствии с первоначальным проектом. Соседние дома, в частности дом, построенный для сына, ничем не отличались от окружающих, были типичны именно для этого города. Только старый дом Леонарда выделялся из множества себе подобных.

Взяв из рук Марины солидный, темный от времени ключ, Сергей легко отпер замок и удивленно остановился на пороге. На припорошенном пылью полу в прихожей желтело пятно опилок. В том, что их не было во время прошлого посещения, он был абсолютно уверен. Вот здесь опилки частично прикрывали его собственные следы! Жестом остановив Марину, Сергей опустился на корточки и принялся внимательно разглядывать следы. Действительно, кроме их отпечатков, на пыльном полу виднелись еще и следы кроссовок, причем явно женские. Где вы видели мужчину с ногами тридцать седьмого размера?

Но откуда взялись опилки? Сергей поднял голову и ахнул. Ведущая на чердак лестница оказалась подпиленной, причем таким образом, что наверняка бы рухнула, попытайся кто-нибудь подняться по ней наверх.

– Что там? – спросил Сергей, показывая на чердак.

– То же, что и в любом старом доме: ненужный хлам, какие-то старые вещи – в общем, то, что бабушка считала несущественным, но выбросить было жалко.

– То есть ты уверена, что нам там делать нечего?

– Как ты думаешь, я в детстве была очень послушной девочкой?

– Марина, ты уже полностью переняла местную манеру отвечать вопросом на вопрос. Смею предположить, что ободранные коленки и испачканные платьица – именно твой удел. Но что ты хочешь этим сказать, то, что ты изучила чердак вдоль и поперек?

– Разумеется! Я абсолютно уверена, что там мы ничего не найдем более важного, чем уже имеем. Но мне совсем не нравится, что из дома сделал проходной двор.

– Особенно если учесть то, что женщина, пилившая лестницу, покинула его буквально на наших глазах.

– Почему ты так думаешь? – удивилась Марина.

– Сама посмотри, на ее кроссовках остались опилки. И куда ведут следы? В комнату, но гарантирую, ее уже там нет! Ушла через разбитое окно.

Сергей распахнул дверь: действительно, следы вели к окну. Марина только негромко чертыхнулась.

– Значит, погоня за сокровищами в самом разгаре? Просто удивительно, что мы так и не пересеклись с этой дамой! Я догадываюсь, кто это может быть. Мама предупреждала меня об опасности, которую может представлять моя дорогая двоюродная тетушка. Остается только надеяться, что она не станет нас убивать.

– Настолько это может быть серьезно? – усмехнулся Сергей. – Насколько я знаю Андрея, а уж он побывал в реальных переделках, один Афганистан чего стоит, убить человека очень непросто. На такой шаг пойти сложно. Дело даже не в ответственности. Само осознание факта, что ты забираешь чужую жизнь, для человека весьма тяжко. Представь, взять в руки нож и воткнуть его в трепещущее живое тело, ощутить, как жизнь покидает человеческую плоть, – для этого необходимо не только особое состояние духа, но и абсолютная уверенность в собственной правоте.

– Почему ты вспомнил об Андрее? Разве он способен убивать? Мне кажется, он очень добрый человек и совершенно не может причинить кому-нибудь вред. Да, защищая женщину, он может ударить, возможно, покалечить, но убить?! Сомневаюсь!

– Маринка, он офицер спецназа, уже это говорит о многом, Нет, он ничего никогда не рассказывал, как, впрочем, и Павел. Ты же знакома с Севериным? Он был хирургом в Афгане. Так вот, Павел как-то, подвыпив, обмолвился, почему Андрей ушел из армии. По мнению Павла, он просто устал от смертей. Андрей попал в госпиталь после того, как в одиночку, раненный, прошел больше сотни километров, пока не вышел к своим. Группа, отход которой он прикрывал, погибла вместе с эвакуировавшим их вертолетом. Андрей выжил только потому, что для него не существовало в то время моральных запретов. Так вот к чему я все это говорю: человеку очень трудно перешагнуть барьер. Убить себе подобного можно лишь после соответствующей подготовки либо в состоянии аффекта.

– Знаешь что, Сережа, давай больше не будем вспоминать об Андрее, – остановила его Марина. По ее спокойному лицу он понял, что бывшая любовь начала отступать на второй план и само имя уже не так больно ранит ее. – Мне стало как-то очень неприятно находиться здесь. Как будто пришла на оскверненное место. Поедем в город, я тебе еще не показывала местные достопримечательности.

Сергей согласился, и вскоре они вышли из джипа на рыночной площади. Первое, что бросилось в глаза Сергею, – это необычайно колоритный бронзовый бобер, удивительно напоминающий не то сытого купчишку средней руки, не то довольного жизнью еврейского трактирщика.

– Боже! Я никогда не видел ничего подобного! Разве что в Одессе-маме, но и там не так откровенно переданы черты целого народа! – воскликнул Сергей. – Ты взгляни, одна цепочка на толстеньком брюшке чего стоит! А эта хитрющая физиономия!

Сергей в восхищении ходил кругами вокруг невысокой статуи, стоящей прямо посреди площади, и рассыпался в восторгах. Марина только улыбалась, стоя в сторонке и наблюдая за столь несвойственной Сергею детской несдержанностью.

Лара едва успела выскочить из дома. Зачем она стала пилить лестницу, объяснить себе не могла. Скорее всего, из чувства мести, хотя о какой мести могла идти речь, если с Мариной она не сталкивалась уже лет десять. Последняя встреча с девушкой состоялась как-то на дне рождения старухи. Зачем Владислава пригласила ее мать, она не задумывалась. Они пришли втроем. Сама Лара, мать и сестра, в ту пору десятиклассница. Бедная сестренка еще была в своем рассудке, и ей ничего не грозило. Лара с первого взгляда возненавидела Марину не только за то, что старуха относилась к ней с незабываемой нежностью, немаловажным обстоятельством стала и необычайная красота Марины. Лара просто поразилась сходству девушки с изображением женщины на старинном портрете, который издавна хранился в их доме. Кто изображен на нем, мать не говорила. Только дала понять – кто-то из родственников. В то время двадцатипятилетняя Лара уже понимала, что портрет старинной работы даже во время его создания стоил больших денег. Слишком уж тщательной была проработка деталей, слишком живо было лицо изображенной женщины. Проконсультировавшись со специалистами местного музея, получила официальное заключение. Портрет неизвестного мастера итальянской школы, предположительно конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века. Представляет несомненную художественную ценность. Вначале, пока не увидела Марину, Лара обрадовалась. Еще бы, в доме есть по-настоящему ценная вещь! Но сразу после смерти матери продала портрет, чтобы ничего не напоминало о красавице племяннице. Ненависть, смешанная с завистью, не давала покоя несколько лет, но затем поутихла, стала как бы скрытой, не столь явной. В особенности когда благодаря смекалке удалось вначале свести с ума дорогую сестричку, а затем и вовсе устранить. Помощь Слона в этом деле была просто неоценима. Лара знала, что бригада Слона сначала перехватила идущую на выпускной бал сестру, связанную, с заклеенными глазами, отвезла за город и всю ночь методично насиловала. Утром ее чуть живую, почти невменяемую выбросили из машины неподалеку от дома. Но это было последней каплей, сначала Лара увела у сестры парня, в которого та была влюблена несколько лет.