О Даше Каретниковой начальник отдела кадров отозвался с военной лаконичностью: «Одинокая. Беспартийная. Нарушений дисциплины не имеет. Исполнительна. В общественной жизни активности не проявляет. От поручений не отказывается. С 18 сентября находится в очередном трудовом отпуске. К работе должна приступить через две недели». О том, где Каретникова проводит отпуск, Стародубец не знал. Он по просьбе Бирюкова стал названивать по внутреннему телефону в разные отделы. Но никто из сослуживцев ничего определенного о Каретниковой сказать не смог, так как Даша вроде бы на отпускное время уезжать из Новосибирска не собиралась, а хотела заняться ремонтом квартиры. Это, похоже, даже заинтриговало Стародубца. Не выпуская из руки телефонную трубку, начальник отдела кадров прижал ее к аппарату и задумался.

— Сейчас побеседуем с человеком, который может что угодно достать и абсолютно все знает, — внезапно проговорил Стародубец. Он быстро накрутил номер и приказным тоном сказал: — Ричард, срочно зайди ко мне.

Буквально через полминуты дверь кабинета широко распахнулась и на пороге вытянулся во фрунт лысый Зубенин. Изображая военную выправку, он щелкнул каблуками:

— По вашему приказанию прибыл, Яков Витальевич!

— Не выкаблучивайся, не на плацу, — Стародубец указал на стул. — Садись.

Зубенин четким шагом подошел к стулу. Стараясь не измять тщательно отутюженные стрелки на брюках, приподнял штанины. Усевшись, машинально поправил на затылке пушистый венчик волос и угодливо замер.

— Где отдыхает Даша Каретникова? — спросил начальник отдела кадров.

— Улетала в Москву, возвращается из Риги, — быстро ответил Зубенин.

— Что она там делала?

— Не могу знать. Пикантных вопросов дамам не задаю, потому что они лгут самым бескорыстным образом.

— Когда возвращается?

— Завтра утром.

— Это точно?..

На лице Зубенина появилось обиженное выражение.

— Ложных сведений я руководству не докладываю. Даша прислала мне срочную телеграмму. Просит встретить в аэропорту Толмачево.

Стародубец нахмурился:

— Послушай, Ричард… Ты, кажется, все-таки окрутил Дарью?

— Помилуйте, Яков Витальевич! — искренне обиделся Зубенин. — Я джентльмен и никогда не отказываю дамам, если они просят…

— Дамы тебя просят?.. Ты сам, братец, всегда перед ними на коленях с протянутой рукой. Сегодня жена опять принесла жалобу. Что будем делать?..

Зубенин испуганно подался вперед:

— Не давайте кляузе хода! Люсенька заберет пасквиль.

— Ты в этом уверен?

— Слово джентльмена!

— Ну, братец… — Стародубец вроде бы удивился. — Не могу понять, как тебе удается мгновенно уговаривать супругу? Поделись опытом.

— Пустяки… — Зубенин пожал плечами. — Просто я никогда не обделяю Люсеньку вниманием и аргументированно убеждаю, что ее ревность — пустое фантазерство.

— Фантазерство?.. Да ведь на тебе, как говорится, пробу негде поставить.

— Яков Витальевич, не слушайте сплетни.

— Какие сплетни!

— Женские, Яков Витальевич.

— Кому ты рассказываешь?.. Я до поры до времени терплю твои любовные похождения на стороне, но в институте не разводи кабак. Оставь Каретникову в покое. Не надо блудить там, где работаешь. Учти это, Ричард…

— Спасибо за подсказку, Яков Витальевич. Непременно учту. Самым серьезным образом учту!

Стародубец махнул рукой:

— Ладно, иди занимайся делом…

— Слушаюсь, Яков Витальевич, — угодливо проговорил Зубенин и неслышно вышмыгнул из кабинета.

— Вот еще Казанова! — повернувшись к Бирюкову, усмехнулся Стародубец. — Если приглянется женщина, не мытьем, так катаньем своего добьется. Больше года обхаживает Каретникову и, видимо, близок к цели, прохвост.

— Кем он работает? — спросил Антон.

— Младшим научным сотрудником числится.

— По-моему, такой человек может только грязью наследить в науке.

— К научным делам Ричард отношения не имеет. Он добытчик незаменимый. Связи — невероятные! Поэтому и держим на ставке научного сотрудника. Трижды собирались уволить за аморальные похождения, но на малую зарплату трудно найти порядочного человека.

— А Даша Каретникова как в моральном плане?

— В институте — безупречна. На стороне — разные слухи ходят. Оно и понятно: женщина одинокая, внешне привлекательная и пококетничать умеет. А злые языки, как известно, меры не знают.

— Может, и на Зубенина лишнее наговаривают? — на всякий случай закинул удочку Бирюков.

— Какое лишнее! Его Люсенька чуть не каждый месяц приносит мне рапорты о любовных похождениях. Такое о муже пишет, что развратника впору к уголовной ответственности привлекать. — Стародубец постучал по кромке стола указательным пальцем. — Ох доберусь я до него! Терпение мое кончается…

После разговора со Стародубцем Бирюков понял, что для него наступил один из неприятных в розыскной работе периодов — период вынужденного ожидания. Если верить Зубенину, Даша Каретникова прилетит в Новосибирск только завтра утром. Заключение экспертов тоже раньше завтрашнего дня не будет готово. С Труфановым пока встречаться нельзя, да и, располагая одними смутными предположениями, вести разговор с подпольным бизнесменом было бы равносильно переливанию из пустого в порожнее. Чтобы не расслабиться от вынужденного безделья, Антон решил съездить в дачный кооператив «Синий лен» и обстоятельно поговорить со сторожем Натылько, так удивительно приснившимся ему в прошлую ночь.

Заполненная пассажирами электричка бойко отстукивала километры. С обеих сторон железнодорожного пути почти беспрерывно тянулись дачные городки и целые городища с островерхими летними домиками. По мере удаления от Новосибирска вагоны пустели, освобождаясь на каждой остановке от навьюченных рюкзаками дачников. У кооператива «Синий лен» вышли две пожилые женщины и заспешили к дачам. Антон Бирюков пошел следом за ними.

Служебный домик сторожа Натылько оказался сразу за распахнутыми воротами огороженного проволокой дачного городка. Бывший шкипер находился «на вахте» и, похоже, искренне обрадовался неожиданному собеседнику. Первым делом он, конечно, спросил, не нашли ли убийцу? Получив отрицательный ответ, сокрушенно покачал головой:

— Вот, якорь его зацепи…

— Изот Михеич, — обратился к старику Антон, — вы на самом деле видели того паренька с магнитофоном, когда он шел из кооператива к автобусной остановке?

Старик поправил на голове капитанскую фуражку.

— Не стану утверждать, что паренек был именно тот, которого убили, по хромал сильно.