Когда замигал светофор, Гриша подумал, что успеет. Почему он так подумал — неизвестно. Как будто бес попутал, ведь никогда же не делал так раньше. Нет, конечно, это неправда. Конечно, он так делал, и все так делают. Мигающий желтый — только приглашение прибавить газу, ускориться и завершить маневр. Он был уверен, что никого на вышеуказанном перекрестке нет. Он ошибался.

У владельца темно-бордового «Бентли», как потом выяснилось, имелся видеорегистратор, который помог разобраться в случившемся. Из просмотра видеозаписи стало совершенно ясно, что Григорий вылетел на перекресток уже на красный свет. «Бентли» же, напротив, хоть и двигалась со скоростью несколько выше разрешенной и перед перекрестком даже не стала притормаживать, однако пересекла перекресток на истинно зеленый свет. Случилось то, что часто случается, — скорость сработала против людей, оба водителя транспортных средств сочли перекресток пустым, а свой знак светофора — разрешающим. Затормозить не успел никто. Говоря по правде, тормозить ни один из них даже не пытался.

Владелец «Бентли» не пострадал. Как он потом описывал происшедшее корреспонденту, подъехавшему на место ДТП (еще бы, ехать-то как недалеко!), он даже не видел мотоциклиста, двигавшегося по перпендикулярной дороге.

— Он взялся ниоткуда, как черт из табакерки!

— Удар был сильным? — интересовался корреспондент, фальшиво изображая сочувствие на своем все уже повидавшем лице.

— Не то слово! Ужас! Они влетели в меня на полной скорости, их мотоцикл тоже подлетел и рухнул мне прямо на капот. Я не понимаю, о чем он думал? Разве можно так носиться?! Девушка ужасно пострадала!

— Мы можем использовать запись с вашего видеорегистратора? — уточнил журналист, так как это совсем не одно и то же, показать интервью с целым и невредимым мужчиной в дорогом костюме или продемонстрировать кадры реальной драмы.

— Да, конечно. А это законно? — уточнил хозяин «Бентли», и журналист заверил его в абсолютной законности такой демонстрации, хоть это и было не совсем так. Если следовать букве закона, для публичного показа было необходимо и согласие водителя мотоцикла, а также и пострадавшей девушки. Но журналисты не любят заниматься такой ерундой. Возможно, девушка вообще не выживет, а мотоциклист сам во всем виноват — пусть теперь и отдувается. Что он сделает? В суд подаст? Сейчас так модно показывать беспредел на дорогах. Первый канал вполне может себе позволить проиграть суд. Тем более что корреспондент на этот счет получил вполне определенные инструкции.

— Скажите, в чем вы видите причину аварии? — продолжил журналист.

— Причину? — задумался хозяин «Бентли». — Это все наши правила. Все норовят завершить маневр, и этот наверняка тоже скажет, что ехал на желтый. А вообще, не знаю. Он так себя вел после аварии. Может, он вообще был пьяный. Или обдолбанный чем-то. Куда только наши доблестные гибэдэдэшники смотрят?! — Он всплеснул руками и отвернулся. Корреспондент перекачал видеозапись и побрел разговаривать с зеваками, которых потом можно будет запросто назвать свидетелями случившегося, хотя большая их часть пришла несколько позже. Согласно формату новостей, для хорошего сюжета еще требовалось записать несколько фраз, таких, как «Здесь вообще постоянно что-то случается, тут давно нужно было все переделать», «Мы тут боимся с детьми ходить, так носятся» и «Все говорят, что что-то делают, да еще камер понаставили кругом, а толку никакого!». Тогда дело было бы сделано. Ну, и еще немного крупных планов с остатками крови на асфальте.

Вопреки всеобщему убеждению, Гриша был совершенно трезв и ничем не «обдолбан». Разве что немного устал. Он просто неправильно все рассчитал — и все. Маленький промах, который стоил ему нескольких синяков и перелома предплечья, а Ирине обошелся куда дороже. Конечно, у Гриши имелся запасной шлем, что спасло Ирине жизнь, но у него не имелось вторых кожаных штанов и, тем более, второй байкерской куртки. В момент удара Григория откинуло назад, на Ирину, и ее левая нога в легкой босоножке оказалась вдавлена в обжигающе-горячую выхлопную трубу. Потом Ирина вылетела из седла, перелетела и упала на крышу «Бентли», ударилась всем корпусом об опорную стойку автомобиля и отлетела в сторону, на бетонный фонарный столб, ударившись о него спиной. Результат был ужасным — открытый перелом одной ноги и ожог другой, а также у нее открылось внутреннее кровотечение, оказались сломанными три ребра, она получила сотрясение мозга, хоть и была в шлеме. О том, что еще могло пострадать, пока что точнее сказать было невозможно — о степени и тяжести внутренних повреждений могли судить только медики из института Склифософского, куда ее отвезли.

Сам Григорий в сравнении с ней почти не пострадал, во что было невозможно поверить, так как он также перелетел через кузов дорогого, вишневого «Бентли», ударился головой о капот, а потом сполз на асфальт и перекатился еще пару раз. То, что на дороге не было других машин, было настоящей удачей. Это избавило Гришу от страшной угрозы быть вторично сбитым машиной, летящей на скорости по соседней полосе. Однако он смог практически сразу очнуться и даже подняться на ноги. Страшная боль разрывала предплечье, рука не двигалась, но это не волновало его никоим образом. В практически полной прострации он огляделся вокруг и вдруг увидел Ирину, лежащую на обочине дороги без всяких признаков жизни, с раскинутыми руками, с вывернутой неестественным образом ногой, а лужа крови медленно растекалась по грязному асфальту.

— А-а-а! — закричал он, но вместо звука услышал только какое-то странное шипение. Он хотел снять шлем, но с неработающей правой рукой это было очень сложно. Иринино светлое летнее платье сбилось на бедрах, оно было покрыто кровью. Гриша смотрел на прекрасную молодую девушку, и мысль о том, что он, возможно, ее убил, вдруг наполнила его таким ужасом и чувством вины, которого он никогда не знал в своей жизни. Он не заметил, как к нему подлетел водитель покореженной «Бентли», не замечал, что у него самого из рукава куртки течет кровь. Никаких мыслей — один только первозданный, дикий и неконтролируемый ужас заполнил все его существо. «Нет, нет, нет!» — повторял он про себя и не мог остановиться.

— Она жива? — крикнул ему водитель «Бентли», а потом бросился к Ирине. Григорий хотел было тоже податься вперед, но ноги его ослушались, и он упал. Только со второго раза ему удалось сделать эти простые несколько шагов.

— Что с ней? — прохрипел он, приоткрыв забрало шлема.

— Жива, — прошептал хозяин «Бентли». — Пока что жива! — и бросился набирать номер 112 на своем дорогом телефоне. Григорий упал на траву рядом с Ириной и тихонько завыл. Потом он умудрился здоровой рукой все же стащить с головы душный шлем, выковырял из кармана кожаных брюк свой аппарат и несколько секунд в отупении смотрел на него, не зная, что ему делать и кому звонить. Наконец, мысль посетила его — и он набрал номер, сначала Оксанин, а потом тот, который привык набирать во всех ситуациях, когда за ним, за Гришей, нужно было подчистить какое-то дерьмо или сделать что-то неприятное. Он позвонил Димуле. Димуля всегда выручал его, и почему-то Гриша решил, что и в этот раз Димуля выручит. Придет и поправит все. Позвонит куда-то, и Ирина снова станет той же самой, юной, взбалмошной, сумасшедшей, красивой, рыжеволосой русалкой. Перестанет лежать без движения в луже собственной крови на асфальте.