- Эти уроды будут рассеяны по всему самолету, смешаются с пассажирами и экипажем...

- На Ингрид была красная рубашка. Я думаю, они все четверо носят такие, чтобы отличаться от заложников. Если моя догадка неверна, придется действовать в израильском стиле.

Израильский стиль - это приказ всем лечь и расстрел тех, кто не повинуется или действует агрессивно.

- Подлинно важна только девушка. Девушка с фотоаппаратом. Парни изучали записи с нею?

- Знают ее лицо лучше собственного, - ответил Колин и добавил: - Эта сука чертовски красива... Пришлось трижды прокручивать запись казни, дважы замедленно, чтобы преодолеть их рыцарство. - Трудно заставить мужчину убить красивую девушку, а мгновение колебания может быть критическим с такой тренированной фанатичкой, как Ингрид. - Я приказал им также посмотреть на девочку, прежде чем ее отвезли в морг. Теперь они в нужном настроении. - Колин пожал плечами. - Но дьявольщина, "Атлас" не разрешит "Дельту". Мы зря тратим время.

- Хочешь сыграть подготовку? - спросил Питер и, не дожидаясь ответа, продолжал: - Будем считать, что мы получили от "Атласа" разрешение на "Дельту". Начни подготовку к действиям точно в 10.45 местного времени вечером. Делай все по-настоящему, до мельчайших подробностей.

Колин медленно повернулся и посмотрел в лицо командиру; тот смотрел спокойно, без всякого обмана, сильные линии челюстей и рта не дрогнули.

- Сыграть? - негромко спросил Колин.

- Конечно, - коротко и нетерпеливо ответил Питер Страйд, и Колин пожал плечами.

- Дьявольщина, я ведь здесь только работаю. - И он отвернулся.

Питер поднял бинокль и медленно провел им вдоль большой машины от хвоста до носа: никаких признаков жизни, все иллюминаторы плотно закрыты. Питер неохотно чуть опустил бинокль и увидел жалкую груду тел, все еще лежащих на бетоне под передним входом.

Кроме подключения электричества, доставки медикаментов и двух случаев, когда Питер сам проделал этот путь, никому не было позволено приближаться к самолету. Ни заправки, ни очистки туалетов, ни поставки продовольствия - не разрешили даже убрать тела расстрелянных заложников. Похитители усвоили уроки прошлых угонов, когда в Могадишу жизненно важная информация о самолета была получена при очистке туалетов и канализации, а в аэропорту "Лод" боевой отряд проник в облике доставщиков пищи.

Питер продолжал смотреть на тела, и хоть он привык к виду смерти в самых уродливых формах, эти тела действовали на него сильнее, чем когда-либо в жизни. Это презрительный отказ от глубочайших табу общества. Питер теперь вполне был согласен с решением южноафриканской полиции не пропускать через ворота аэропорта никаких журналистов и телеоператоров.

Питер знал, что пресса всего мира гневно, в самых сильных выражениях протестует против ущемления богом данных прав нести в дома всех цивилизованных людей изображения страшной смерти и уродства, любовно сфотографированные в цвете с дотошным профессиональным вниманием к самым ужасным подробностям.

Без этой восторженной хроники такихдеяний международный терроризм утратил бы большую часть своего воздейстия, и работа Питера стала бы гораздо легче. На какое-то мгновение он позавидовал местной полиции, у которой есть возможность действовать в интересах общества, потом мысли унесли его на шаг дальше, и он снова подумал, кто же имеет право принимать такие решения от лица общества. Если полиция приняла такое решение и осуществила его, нельзя ли признать это еще одной разновидностью терроризма, который она стремится подавить? "Боже! - с гневом подумал Питер. - Я сойду с ума".

Он подошел к старшему диспетчеру.

- Хочу еще раз попробовать, - сказал Питер, и диспетчер передал ему микрофон.

- "Спидберд 070", говорит контроль. Ингрид, вы меня слышите? Отзовитесь, Ингрид.

За последние несколько часов он десятки раз пытался установить контакт, но похитители сохраняли зловещее молчание.

- Ингрид, пожалуйста, ответьте, - Питер продолжал пытаться, и неожиданно послышался чистый свежий голос:

- Говорит Ингрид. Что вам нужно?

- Ингрид, мы просим разрешения убрать тела.

- Ответ отрицательный, контроль. Повторяю: ответ отрицательный. Никто не подойдет к самолету. - Пауза. - Мы подождем, пока накопится больше для уборки... - Девушка хихикнула, она все еще под действием наркотиков. Подождите полуночи, и тогда вам будет работа. - Радио щелкнуло, и наступило молчание.

- Сейчас мы накормим вас обедом, - весело крикнула Ингрид, и пассажиры с интересом зашевелились. - Сегодня у меня день рождения. И вы получите шампанское - здорово, правда?

Но полный маленький врач-еврей неожиданно вскочил на ноги. Его светлые редкие волосы свисали комичными космами, лицо словно расплылось, как плавящийся воск, оно было разрушено и искажено горем. Казалось, он больше не понимает, что его окружает.

- У вас не было права убивать ее, - говорил он старческим голосом. Она была хорошим человеком. Они никогда никому не причиняла боли... - Он смущенно огляделся, взгляд у него был несфокусированный, пальцами одной руки он провел по растрепанным волосам. - Вам не следовало убивать ее, повторил он.

- Она была виновна, - ответила ему Ингрид. - Никто не невинен, вы все - раболепствующие орудия международного капитализма... - Лицо ее исказилось, дернулось от ненависти. - Вы виновны, вы все и заслуживаете смерти... - Она неожиданно замолчала, огромным волевым усилием овладела собой, потом снова улыбнулась; подошла к маленькому врачу и обняла его за плечи. - Садитесь, - сказала она почти нежно. - Я понимаю, что вы чувствуете, пожалуйста, поверьте мне. Я хотела бы, чтобы существовал другой путь.

Он меделнно сел, глаза его были полны горя.

- Сидите спокойно, - мягко сказала Ингрид. - Сейчас я принесу вам шампанского.

- Господин премьер-министр... - голос Келли Констебла охрип от двух суток почти непрерывного напряжения - ...уже начало одиннадцатого. У нас меньше двух часов для принятия решения...

Премьер-министр поднял руку, заставив его замолчать.

- Да, мы все знаем, что тогда произойдет.

Самолет военно-воздушных сил доставил из Йоханнесбурга, за тысячу миль, копию видеозаписи, и правительство и послы во всех подробностях, снятых 800-миллиметровой линзой, видели жестокое убийство. У всех сидящих за столом были свои дети. Самые правые дрогнули, даже злой министр полиции не мог встретиться взглядом с глазами посла.

- Мы знаем также, что никакой компромисс невозможен, либо мы выполняем их требования полностью, либо не выполняем совсем.

- Господин посол, - наконец нарушил молчание премьер-министр, - если мы согласимся на их условия, то только из гуманности. Мы заплатим очень высокую цену за жизнь ваших людей, но если мы согласимся на эту плату, можем ли мы быть совершенно уверены в вашей поддержке - поддержке Великобритании и Соединенных Штатов - в Совете Безопасности послезавтра в полдень?