Однажды приехал я к батюшке и побыв немного в Оптиной, попросился в Шамордино. Батюшка говорит: «Бог благословит, но лошадей теперь нанять негде, иди пешком, а оттуда, глядишь и за пятачок иной рад будет подвезти». Пробыл я в Шамордине сутки, а на утро выхожу, едут две подводы. Мужик меня догоняет и говорит: «Куда ты идешь? Садись, подвезу». Я спросил за сколько, а он говорит: «Хотя пятачок дашь, и то спасибо». Приехал к батюшке, рассказываю ему, а он только улыбнулся на это и благословил мне сходить на трапезу пообедать.

Сколько раз я приезжал к батюшке с тем, чтобы покинуть мир, — он всё откладывал. Наконец, нынешний год я приехал к батюшке на святках. В сильном смущении духа вошел к нему, думая, что он опять не оставит. А батюшка поздравил меня с Новым годом и говорит: «Теперь пора, оставайся в монастыре, а то тужить будешь. Домашние твои дела без тебя лучше пойдут. Проси архимандрита, чтобы тебя взяли в монастырь, а в скиту нет места». И вот уже 6-й месяц, как я живу в монастыре. Домашние мои дела идут прекрасно. Но нет дорогого старца, разрешителя, утешителя во всех скорбных обстоятельствах жизни.

Вечная тебе память, дорогой наш, незабвенный батюшка! Как грустно и тяжело видеть скит без тебя. Оставил нас сирых и отошел от нас туда, где есть всех желающих жилище и видом своей скромной могилки призываешь нас, как и при жизни наставлял, шествовать туда, в вечное нескончаемое царство».

У одной особы нашлись две благодетельницы, которые взялись ей помогать. Собираясь писать им, она просит на это у батюшки благословения. Батюшка, слушая фамилию первой, сказал: «Бог благословит, пиши». А про вторую промолчал. На вторичный вопрос он сказал: «Напиши, но только она не прочтёт твоего письма». Она написала, но ответ получила от других с сообщением о смерти этой госпожи.

Рассказывает одна сестра: «В 1902 году я приехала к батюшке и попала к нему во время повечерья. Войдя, я спросила про одно своё дело, не пишет ли об нём м. N? Батюшка ответил: «Нет, ничего не пишет. А вот О. там всё пишет, просится приехать. Ответа писать некогда, а на словах скажи ей: «Бог благословит, пусть просится только после поста, а то сейчас народу очень много». На другой день я уехала к себе в монастырь, в тот же день передала батюшкины слова м. О. очень спокойно. Но у неё в ту же минуту выразилось необычайное изумление на лице. Когда я спросила причину, она мне ответила, что ничего не писала батюшке относительно своего желания приехать. А во время повечерья написала мне записку, чтобы я благословилась у батюшки ей приехать, но послать мне записку не успела. Тут я поняла почему батюшка сделал ударение на слове «там», — он говорил в то самое время, когда м. О. писала и теми самими выражениями дал ответы, которыми была написана её записка».

Оптиной Пустыни монах Д. рассказывает о себе следующее: «В ранней молодости у меня явилось желание поступить в монастырь. По этому поводу я пришел в Оптину Пустынь. Покойный великий старец иеросхимонах Амвросий тогда был жив. Ему я объяснил своё желание, но он мне сказал, чтобы я подождал до окончания срока. О каком сроке он говорил, я не понял, только то понял, что не время мне ещё поступать в монастырь. Так я и отправился в свой город В., где вскоре поступил на место в лавку к одному купцу. Прожив у него три года, я, просматривая объявление в журнале «Нива», увидел уведомление, что старец Амвросий скончался. Известие это меня очень поразило, и я решил сейчас же ехать в Оптину в надежде хотя застать погребение чтимого старца, несмотря на недовольство моего хозяина. Но к своему великому прискорбию тело почившего старца уже предали земле. Его заместил присный его ученик — батюшка Иосиф, к которому я обратился со своим давнишним желанием поступить в монастырь. На что он мне ответил так: «Подожди, тебе будет местечко». С этими словами я вышел от старца, не зная, что мне делать? Прежнее место я потерял, да к тому же мне только год оставался до отбытия воинской повинности. И я решил искать себе место в ближнем к Оптиной городке К., где вскоре и нашел у одного купца, у которого и раньше я жил ещё мальчиком и поступил к нему без договора о жаловании. Проживши у него год, я объявил, что должен идти для отбытия воинской повинности. Добрый купец выдал мне за год жалованье сто рублей и десять рублей наградных. Несказанно рад был я, ничего не имевший бедняк, такому щедрому вознаграждению. Теперь я имел возможность как следует одеться и оставить про запас на предстоявшие нужды. Будучи принят на военную службу, я прибыл в строю менее года, как меня определили на фельдшерскую должность, какую я исполнял более четырёх лет, не имея ни в чём нужды за молитвы старца, тогда как другие бедняки-солдаты терпели большую нужду. По окончании срока военной службы я уже немедленно поступил в число братства Оптиной Пустыни.

Теперь же при воспоминании о прошлом всегда удивляюсь, как милосердный Господь, по молитвам и благословению старцев Амвросия и Иосифа, указывал мне и хорошие места и облегчал тяжесть трудной военной жизни. Дивны дела Божии!».

Рассказывает о себе госпожа Б. «Впервые приехала я в Оптину в 1898 г. и, быв у батюшки Иосифа, получила от него для прочтения книгу жизнеописания покойного старца Амвросия, составленную архимандритом Агапитом. Читая это прекрасное жизнеописание, я тем не менее смущалась некоторыми подробностями о шутках и прибаутках старца, находя, что нечего было о них писать. Прочтя книгу, я вернула её батюшке, не сказав ничего о своём впечатлении. Не успела я вернуться на гостинницу, как приходит ко мне одна монахиня и приносит от имени батюшки приложение к выше упомянутому жизнеописанию, где автор говорит, что до его слуха дошло, что многие светские люди смущаются описанными им подробностями о старце Амвросии и объясняет причины, побудившие его изложить эти подробности.

До своего приезда в Оптину я много слышала об о. Клименте Зедергольме и, приехав в Оптину в том 1898 г., я захотела приобрести его жизнеописание, но всякий раз как я заходила в Оптинскую книжную лавку, что-то мешало мне исполнить это желание. Наступил день моего отъезда, я уже нарочно пошла, но лавка оказалась запертой. Я прошла в скит к батюшке