от удивления.

– Подожди. Ты что сделала?!

Она и думать забыла, что Ларочкины родители, отказавшиеся от неё после замужества с каким-то нищим парнем, сиротой, то есть её, Регининым братом, могут вновь появиться в её жизни. Через десять лет! Отец тогда поставил ультиматум – или Илья, или семья. Или-или. Решай! Лариса выбрала семью с Ильёй. Отец рвал и метал, а потом они вообще уехали из Старграда.

– Мама написала сначала, а потом мы разговаривали по скайпу. Папа раскаивается, что отказался от меня. Он тяжело болен и хочет меня видеть.

– Поедешь?

– Поеду. Присмотришь за ребятами?

– Конечно, присмотрю. Не волнуйся.

* * *

Игнат Шахтин стоял у плиты в чёрной майке и жарил яичницу. В этом доме найти нормальной еды невозможно, а яйца мать покупает постоянно, и не самые плохие, а для голоса.

– Сынок, а ты не пробовал причёсываться? Волосы торчат как у чёрта. И на это пресмыкающееся на шее смотреть невозможно. Жуть. Оденься, – сказала Елена Шахтина, указывая на татуировку. – Доброе утро.

– Отстань, я ещё толком не проснулся, – огрызнулся Игнат, перемешивая яичницу и закрывая сковороду крышкой. – И тебе – утреца.

Мать подошла, взяла его за голову, наклонила к себе чмокнула в щёку. Потрогала чайник – горячий. Потянулась за кофе.

– Тебя вечером как всегда не было, а я долго не могла уснуть. Всё думала и думала, – сказала Елена Георгиевна, делая пробный глоток кофе. Обжигающий. Нужно подождать, пока немного остынет.

– О чём на этот раз?

– Вот папа твой. Он ведь неплохой был человек, правда? – спросила мать, наклонив голову вбок. Выжидала.

– Ну, допустим, – сказал парень, выкладывая яичницу на тарелку.

– То есть ты так не считаешь?

– Мам, к чему ты клонишь? Я не понимаю.

Игнат достал из холодильника колбасу, а из тостера поджаренный хлеб. Порезал и водрузил колбасу на хлеб, аккуратно положил на тарелку. Немного полюбовался на сытный завтрак и принялся за еду.

– Он ведь тебя обижал часто. И ещё этот разговор, который ты подслушал.

– Подожди, подожди. Я не понял. Ты что думаешь, что это я папашу замочил?! – спросил Игнат, направляя вилку себе в грудь.

– Ну, я подумала, а что если…

– А тебя он разве не обижал? Тебя он не выставил за дверь? Не променял на официантку безродную?

– Начнём с того, что мне с его кончиной ничего не достанется. Не положено. Я – бывшая жена. То есть никто. А ты – сын. То есть наследник.

– Изи, изи, мутер. Ты совсем спятила, – сказал Игнат, встал, бросил вилку на стол, а на мать кинул презрительный взгляд и вышел из кухни. Аппетит пропал.

В баре "Пьяный монах" было шумно в этот вечер. Хоть и воскресенье, но народ гулял вовсю. Игнат с ребятами отыграл уже три сета по полчаса. Ещё один подход, и работа сделана. Игралось сегодня из рук вон плохо. Струны не слушались. Музыканты сбивались с ритма. Приходилось выдавливать из себя озорной кураж. Медиатор сломался в самый неподходящий момент – на гитарном соло. Пришлось доигрывать пальцами. Смазался красивый проигрыш.

– Три тысячи чертей! Соберитесь, – прошипела назад Рок-Сана, поправляя повязку на глазу.

Еле доиграли последний сет. В гримёрке Игнат перебрал с выпивкой. Закладывал одну порцию виски за другой, не закусывая.

– Ты прикинь, родная мать меня подозревает в убийстве отца. Родная! В мокрухе! Что уж там говорить о следаке. Он на меня волком смотрит. Мой личный хейтер, – сказал Шахтин-младший, полулёжа на маленьком кожаном диване.

– А ты не убивал? – спросила Рок-Сана, стоя у большого зеркала, поправляя причёску.

– Дикие барабаны и изумрудный остров! И ты туда же. Я что, похож на киллера? – спросил Игнат, привставая с дивана и тыча пальцем себе в грудь.

– Ну, не знаю. Ты всегда его ненавидел.

– Но не до такой же степени! Ты что?!

– Не переживай. Если не виноват, всё обойдётся, – сказала девушка, села рядом, обняла его за плечи и поцеловала.

– Думаешь?

– Уверена. И потом. Арестовали твою мачеху, а не тебя. Значит она – главная подозреваемая.

– Меня завтра следак на допрос вызывает.

– Зачем?

– А я откуда знаю.

Рок-Сана налила виски в свой стакан. Игнат протянул свой. Девушка закрыла его стакан ладонью. Хватит пить.

– Это шанс! Подкинь следствию новых жареных фактов о мачехе.

– Каких?

– Вспомни что-нибудь эдакое про неё, – сказала Рок-Сана, прищурила единственный глаз и поиграла в воздухе пальцами правой руки.

Убийцы тоже ошибаются

Бессонница – страшная вещь. Рвущая мозг на кусочки. Изматывающая нервную систему. Сводящая с ума. Руслан Архипов не мог уснуть до трёх часов ночи, хотя лёг спать до полуночи.

Сначала он думал о Регине. Она с годами расцвела. По-юношески приятная девочка превратилась в женщину, интригующую красотой и загадочностью. Характер, правда, так и остался не ахти, и с коммуникабельностью проблемы. За время, что они не виделись, Ростоцкая закрылась ещё больше. Ни с кем не встречалась, не дружила. Он узнавал через общих знакомых – ни с кем. Мрачные юбки удлинялись с каждым годом. В общении с Русланом она вела себя странно: то открывалась, сверкая карими глазами и выгибая левую бровь, то покрывалась коркой льда и уходила в себя. В такие моменты Архипов порывался обнять и отогреть теплом большого солдатского тела эту хрупкую девушку.

Потом Руслан проваливался в полудрёму, но сразу просыпался от уханья снарядов, визга раненого товарища и адской боли в теле. Снились кошмары. Архипов давно ушёл с войны, но война не ушла от Архипова. Навещала каждую ночь, не давая нормально заснуть. Утром проснулся раздрызганный, взлохмаченный, на мокрой подушке и скомканной простыне – дёргался во сне. Заныла левая рука. Погладил её, успокаивая боль. Долго приходил в себя, прежде чем встать.

На кухне холостяцкой служебной квартиры поставил чайник, сел на обшарпанный подоконник. Надо бы покрасить, да и вообще привести дом в порядок. Носки, конечно, по полу у него не валялись, это нарушение дисциплины, но и чистоты не было. Пыльно. Руслан закурил в открытую форточку. Никотин неприятно отозвался в пустом желудке, но успокоил нервы. Вообще-то он давно бросил курить, но иногда срывался. Не бывает бывших курильщиков и бывших алкоголиков. Приходит время, мозг активирует уголочки памяти, где спрятано всё приятное, и вредные привычки возвращаются.

"Доброе утро! Как спалось?" – написал сообщение человеку, о котором думал всю неделю.

"Солнце уже высоко, так что добрый день. Хорошо спалось. А тебе?" – ответ пришёл не сразу, но порадовал. Заставил затушить и выбросить сигарету. Ну её, к чертям собачьим, эту гадость!

"Вечером увидимся?"