В этот момент что-то, вдруг изменилось.

Приемник умолк.

После долгой минуты молчания в динамиках проснулся голос — мужской, совсем не мелодичный и бесконечно далекий от Селин Дион.

«Внимание! Передаем важное правительственное сообщение для народа республики Сайбан!»

Аж, по сердцу дернуло: подзабытые, в подкорке сидящие у каждого «бывшего советского человека» интонации времен Совинформбюро. Вмиг осознаешь — не о бирюльках речь идет, о серьезном. О Государственных (именно так, с большой буквы) делах.

«Сегодня правительственными войсками республики была подавлена попытка государственного переворота, имеющая целью приход к власти экстремистских сил. Вооруженные отряды мятежников полностью разгромлены, организаторы заговора арестованы и готовы предстать перед судом! Ведется следствие!»

Богдан озвученному факту не удивился: перевороты в «третьем мире» — дело столь же привычное как эпидемии гепатита. В Азии реже, чем у африканцев или у потомков конкистадоров, но бывает, бывает. Специфика развивающихся стран, если хотите. Гораздо интереснее сейчас выглядело поведение Суханова.

— Всё, звиздец, — произнес уважаемый бизнесмен пустым каким-то голосом и пальцы, сжимавшие стакан, заметно побелели.

— Дмитрий Константинович! — Кира, не успевшая дойти до хижины пару шагов, бросилась назад. — Что с вами?

— Все в порядке, — пробормотал Суханов, показавшись, вдруг, Богдану, гораздо старше своих лет. — В порядке, на мази, волноваться не стоит. Нервные клетки не восстанавливаются!

Дотянувшись до прямоугольного бутыля, нацедил себе полный стакан и залпом опрокинул. Силен мужик!

— Я могу вам чем-то помочь? — обеспокоился, наконец, добряк Хоксли. — Если у вас проблемы со здоровьем…

— Сказал же, все нормально! — теперь Дмитрий Константинович действительно взял себя в руки и выглядел лишь раздосадованным игроком, продувшим перспективную партию.

— А помочь можете запросто, мистер Хоксли! В рамках своих обязанностей! По крайней мере, уж тигра-то я убью при любом раскладе… послушайте, Стивен, ну неужели у вас тут никто не охотился на этого зверя честно, а?! Без всяких там гребаных маханов, прямо на земле? Выйти в джунгли вечерком, дождаться!

— Нет, сэр. Тигр не примет ваших правил, он подкрадется со спины и не даст ни единого шанса.

— А мне плевать! Понимаете, сэр Хоксли, мне плевать! Передо мной московская мафия, и прочие… все были на цырлах, а тут какая-то стебаная безмозглая кошка… — придя к новой мысли, он проворно сцапал стоявшее рядом ружье. — Я с ним сейчас поговорю, чтоб понял. Эй, ты, засранец! Выйди и докажи, что ты мужик! — последние две фразы адресованы были близким джунглям и сопровождались выстрелом навскидку.

— Зря вы это, сэр, — произнес Хоксли с укоризной вышколенного камердинера, отговаривающего пьяного лорда ехать среди ночи в бордель. — Тигр сейчас, наверняка, далеко, а вы напрасно сожгли патрон ценой в десять долларов.

— Как же, десять! Подлецы из фирмы Голланда цены залупили неимоверные! А тигр все еще там, я его на расстоянии чую!

«Кино, — подумал Богдан чуть брезгливо. — Прямо таки экранизация Джека Лондона, или кто там еще писал про крутых охотников?» А все виски! Хотя, нет, не только. Еще что-то было, превратившее солидного человека в такого вот позера дешевого. Стресс? Разочарование от неудачи?

— Я не советую вам, сэр, принимать все столь близко к сердцу, — увещевал тем временем Хоксли, наливая себе еще порцию. На два пальца, цивилизовано.

— В охоте как и в бою, не должно быть ничего личного.

Очередной тезис, порожденный холодным европейским умом.

Поднялся Богдан с чурбака и пошел к «гостевой» хижине. У самой лестницы, правда, обернулся — хорошо мужики сидят. Разговор ведут задушевный, вполне обычным тоном. И пусть себе. Оставлять клиента без охраны нельзя, но сейчас Богуславский просто обязан был отлучиться — на пару минут, хотя бы. С Кирой пообщаться приватно.

Она нашлась в хижине — реализовывала свое давешнее намерение насчет сна. При появлении Богдана вмиг приподнялась, брови вопросительно вскинула.

— А я к тебе, — сказал телохранитель простецки, опускаясь на циновку. Совсем как у вдовы недавно.

— Может, хоть ты мне все объяснишь?

— Что именно? Если насчет Суханова, так я ведь предупреждала.

— Большой человек — большие дела, да? Только мне ведь от этого не легче, радость моя, мне конкретику надо. В контракте нет условия насчет игры втемную, а потому давай уж определимся.

— Слушай, ну чё ты такой любопытный, а? — протянула Кира с некоторым даже блатным «прононсом», абсолютно ей несвойственным. — Ну, тебе ведь платят за риск, так?

— Нет, не так, — отозвался Богдан жестко. — Совсем не так! Риск разный бывает и оплата разная, особенно у спецов моего уровня. Одно дело, защищать клиента от хулиганья, грабителей и киллеров, а совсем другое — от всей армии государства. Включая полицию и этих… «невидимок» с непроизносимым названием. Я на такое не подписывался.

На этот раз девушка молчала долго — смотрела Богдану в глаза, будто пытаясь определить уровень осведомленности.

— А если скажу, что сама знаю не больше тебя? Поверишь?

— Нет.

— Ну и напрасно. Пораскинь-ка своим гениальным аналитическим умом, оцени мой статус при Суханове и соответствующий допуск к информации. Без скидки на пол, между прочим. Это дураки заводят любовниц и вышептывают им в постельке государственные тайны, а Суханов далеко не дурак. И я — не любовница. Он ко мне за все годы пальцем не прикоснулся, не взглянул даже, как на женщину. Так себе, элемент имиджа, вроде машины или галстука! — голос Киры опасно зазвенел, заставив Богдана поморщиться. Две рассерженных дамы с перерывом в полчаса — это уже слишком.

— Так он что, действительно… того?

— Понятия не имею. Но скорее всего, просто умный человек, не смешивает работу с личным.

— Ладно, это все лирика, — сказал Богуславский чуть хамовито. — Давай-ка ближе к делу…

Тут-то всё и началось.

Сперва был крик — человеческий, наполненный ужасом и болью, захлебывающийся.

Потом рев — яростный рев огромного хищного зверя, торжествующего победу.

Никогда еще Богдан не бегал так быстро. С порога хижины, с трех метров сиганул без лестницы, промчался мимо стола (Суханов на месте!), подхватив карабин, через низкую оградку перемахнул с разбегу. Впереди, у самой кромки высокотравья металось яростное живое пламя, ревело, вздыбливаясь и опадая. Зверь рвал человека.

Остановиться, упасть на колено, карабин к плечу…

Тигр поднял голову и глянул в упор. Верхняя губа, перемазанная алым, приподнялась, обнажая кривые острия, выпустила наружу рокочущее ворчание. Будто голос вулкана под тонкой земной корой. Мышцы бугрятся, желтые глаза гипнотизируют, а хвост… хвост мечется сюда-туда, быстро, нервно.