– «Деточка, ты должна понять, как важно найти свою дорогу в жизни!» Мне тоже все мозги этим пропарили. Какая еще дорога в жизни?! Я, знаешь, только по одной дороге хотела бы идти. Вот – когда топаешь с пляжа, накупалась, нанырялась до звона в ушах, и ступаешь босыми пятками по пыльной дороге, а с волос по спине стекает вода. И хорошо бы еще – в руках нести арбуз…

– Хороший жизненный путь, одобряю! – важно закивал Артем. – Или вот еще знаешь что? Можно просто плыть в лодке – как мы с тобой сейчас. Плыть и плыть, куда-нибудь да вынесет… И ни о чем не думать.

– Класс! – мечтательно закатила глаза Ася. – Возьмешь меня с собой?

– Уже взял, – дернул плечами Артем.

Он вдруг отпустил весла, и они бессильно повисли в уключинах, на металлических закрепках, почти вертикально утонув в воде.

– Давай сюда, – он хлопнул ладонью по скамейке рядом с собой. – Закроем глаза – и будем плыть, пока река нас куда-нибудь не выбросит. Хоть сто лет…

Ася поднялась на ноги, неловко покачнулась в заколебавшейся под ногами лодке и, сделав шаг вперед, плюхнулась на скамью рядом с Артемом.

Сидеть вот так, вместе, на корме было тесно. Их локти, колени, бока постоянно соприкасались, и от этого становилось жарко и неловко.

Ася послушно прикрыла глаза, лодка, плавно покачиваясь, скользила куда-то по течению, и от этого неровного движения легко кружилась голова.

– А есть мы что будем? – спросила Ася, не открывая глаз.

– Рыбу ловить, – отозвался Артем.

Голос его неожиданно прозвучал чуть хрипло, как будто он вмиг осип.

– Значит, лягушек тебе жалко, а рыб нет? – поддела она.

– Ладно, уговорила, – легко согласился Артем. – Оставим рыб в покое, никого убивать не станем. Будем ягодами и грибами питаться.

– Кстати, моя тетка вегетарианка, – зачем-то сказала Ася.

– Это та, которая говорит, что все мужчины одинаковы?

– Не, другая. Для нее, по-моему, вообще никаких мужчин не существует. Одна карьера.

– А у тебя занятные родственники, – хмыкнул – Артем.

– О, ты себе даже не представляешь – насколько, – нахмурилась она, все еще не открывая глаз. – Это ты еще папочку не видел! Может, не будем о них, а?

– Не будем, – опять легко согласился Артем. – Тем более что ты на них, судя по всему, совсем не похожа. К счастью.

По звуку голоса Ася поняла, что он склонился ближе. Горячее дыхание обожгло ее лицо. Она зажмурилась еще сильнее, пока перед глазами не начали мелькать яркие круги и пятна. От Артема пахло солнцем и свежим терпким запахом скошенной травы. Его пальцы, твердые, с грубыми полосами мозолей от весел, осторожно коснулись ее подбородка, скользнули чуть выше, к виску.

А потом к ее губам прижались его губы…

Лодка, кажется, попала в водоворот, закружилась на одном месте, мягко покачиваясь. Все поплыло в глубоком солнечном мареве. И остались лишь несмелые обветренные мальчишеские губы на Асиных губах.

Неосознанно она подалась вперед, прижимаясь еще ближе, припадая к этим губам, как к единственной опоре в крутящемся и раскачивающемся мире. Уцепилась руками за футболку Артема, сминая и комкая ее пальцами. Казалось, что ей не хватает дыхания, но почему-то было так сладко и тепло от этого желанного удушья…

Через несколько секунд он оторвался от нее, чуть отодвинулся, не выпуская ее из рук, касаясь кончиком носа ее виска. Ася разомкнула веки, и в глаза тут же по ним ударила слепящая искрящаяся солнечная зелень.

– Хочешь, снова угадаю про тебя? – рвано дыша, предложил Артем, силясь усмехнуться. – Ты раньше этого никогда не делала. Не целовалась.

– А ты? – она пристально посмотрела на него. – Ты, кажется, делал?

– Давно, тысячу лет назад, – отмахнулся он. – Не помню… Забыл…

Лодка мягко толкнулась во что-то носом и остановилась.

Оглядевшись по сторонам, Ася поняла, что течение вынесло их к берегу, и лодка, проскребя днищем о песчаное дно, села на мель и теперь беспомощно тыкалась носом в прибрежные кусты.

– Вот и приплыли, – радостно рассмеялась она.

– Да уж, – растерянно отозвался Артем.

Наклонившись, он закатал штанины потертых, продранных на коленях джинсов, легко перемахнув через борт, спрыгнул в воду и скомандовал:

– Садись на весла! Буду выталкивать.

– В этом корпусе располагается отделение функциональной диагностики, – рассказывал Андрей.

Он указал рукой на четырехэтажное светлое здание, расположенное в тенистой аллее санаторного парка.

Здание было новым. Чисто вымытые стекла так и поблескивали на солнце. Трое мужчин, следовавшие за Новиковым по аллее, остановились, разглядывая строение. Один из них, лысый, с чуть приплюснутым на кончике утиным носом, даже склонил голову к плечу, любуясь открывшимся видом. Второй, высокий в очках, принялся задавать вопросы.

Андрей охотно отвечал:

– На первом этаже находится клинико-диагностическая лаборатория. Новое оборудование, закупленное в прошлом году, позволяет провести…

Голос его звучал легко и уверенно. Он не пытался заискивать перед людьми из министерства, но рассказывал о санатории явно с охотой и с любовью к своему делу. Александра, поначалу чувствовавшая себя неловко и неуместно на этой импровизированной экскурсии, невольно забыла о том, что понятия не имела, зачем здесь находится, и заслушалась.

Андрей позвонил ей днем.

Сказал, что в санаторий приедут чиновники из Минздрава, он будет показывать им территорию и новые корпуса.

– Не хочешь присоединиться? – предложил он. – Ты же давно здесь не была. Может быть, тебе интересно будет посмотреть, что здесь изменилось. Помнишь, я уже предлагал тебе в первый день…

– Я подумаю, – коротко отозвалась Саша. – Не уверена, что мое присутствие будет уместно. Люди из министерства, официальный визит…

На самом деле никуда идти она не собиралась. После вчерашнего разговора, после воспоминаний, которые она неосторожно себе позволила…

Ее тянуло к Андрею – властно, невыносимо, – и она сама боялась этого чувства. После всего, что было между ними в юности, после его предательства, после прошедших двадцати лет – неужели он все еще имеет над ней какую-то власть?

Но этого же не может быть!

Это противоречит всему, что она знает о себе. Ей это совершенно не нужно, не интересно. Она здесь лишь на несколько дней, и вступать с Новиковым в какие-либо отношения в ее планы не входит.

Разумеется, она никуда не пойдет.

– Кто это звонил? Новиков?

Мать выскочила откуда-то, как петрушка из табакерки, и вцепилась в ее руку, как бульдог. Если только какое-нибудь больное воображение могло представить себе бульдога с аккуратно взбитыми надо лбом в пышную прическу золотисто-седыми волосами.