Бабка вздрогнула и открыла глаза.

Вероника бросилась разнимать дерущихся сыновей. Ивар, отвесив брату подзатыльник, бросился вон из комнаты. Камиль поспешил за ним.

В конце концов, убедившись, что изобретенный бабкой Лидой ритуал не удался, все остальные тоже высыпали обратно в гостиную.

– Боже, что же это такое! – стонала Лидия Сергеевна. – Что за воспитание! Мои дети никогда себя так не вели!

– Еще бы, – ядовито отозвалась Александра. – Мы лишнее слово сказать боялись!

– А помните… – вступила вдруг Вероника. Голос ее звучал весело, хотя на лице еще оставались красные пятна от недавних слез. – Помните, мне лет восемь было, и я притащила домой котенка. Грязного такого, ободранного. И страшно боялась, что папа заставит его выгнать. Вот, помню, сижу я вечером дома, тут врывается папа, в ярости, глаза сверкают. И кричит: «Где этот придурок!» Я так испугалась, лепечу: «Папа, ну, пожалуйста, можно я его оставлю? Я его вымою, честное слово! И в кабинет твой пускать не буду». А папа так смотрит на меня непонимающе и кричит: «О ком ты говоришь?» Я отвечаю: «О котенке». А он: «Я спрашиваю – где этот придурок, твой брат!»

Все рассмеялись. Напряжение понемногу начало отступать. Даже тетка Саша подхватила:

– Я помню! Оказалось, отцу из школы позвонили. Макс очередное стекло разбил в спортивном зале.

– Точно! – отозвался Макс. – Ты, Сашка, еще потом меня в своей комнате прятала, в шкафу, чтоб отец остыл немного и не набросился на меня сразу с – ремнем.

Ася наблюдала, как ее родственники смеются и предаются воспоминаниям, как будто и не грызлись только что все утро. Было так странно, что именно недалекой Веронике удалось своим рассказом разрядить атмосферу. Даже Лидия Сергеевна слабо улыбнулась и прошелестела:

– Ох, Алеша, конечно, был слишком вспыльчивый.

И Ася неожиданно брякнула:

– Почему – «был»?

И в ту же минуту снова все нахмурились. Бабка Лида спрятала лицо в сухих ладонях. Вероника посмотрела на племянницу осуждающе и опять шмыгнула носом. А Александра, нервно пройдясь по комнате туда-сюда, наконец остановилась и заявила твердо:

– Так, послушайте! Мы уже второй день просто сидим здесь, ждем и ничего не делаем. Так не пойдет. Мы должны определиться… Составить план: что мы будем делать в случае… в случае самого неблагоприятного исхода.

– Как ты можешь? – ранено вскрикнула Лидия Сергеевна. – Как ты можешь говорить об этом, когда отец еще жив? Сухарь! Юристка!

– Мама, послушай, – подступила к ней Александра. – Я действительно юрист, и я знаю, что чаще всего срабатывают именно те обстоятельства, которых никто не предусмотрел. Я от души надеюсь, что папа поправится, но мы должны рассмотреть все варианты. Я беспокоюсь прежде всего о тебе. Если папы… не станет, ты не сможешь оставаться в этом доме совершенно одна. Кто-то должен будет…

– Уж не собираешься ли ты, Сашенька, забрать маму к себе в Америку? – насмешливо протянула Вероника.

– Не хочу, ничего не хочу об этом слышать! – взвизгнула Лидия Сергеевна и быстро пошла прочь из комнаты.

В этом чертовом доме совершенно невозможно было остаться наедине с собой!

Драгоценные родственнички оказывались повсюду.

Днем Ася отправилась на кухню налить себе чаю. Но, стоило ей ткнуть кнопку электрического чайника и налить в чашку пахучей заварки – дед добавлял в нее какие-то собственноручно собранные и высушенные травы, – как в кухню тут же влетела Лидия Сергеевна.

Ася, разумеется, не помнила бабушку молодой. Но, судя по фотографиям, та была в юности удивительно красива. К старости Лидия Сергеевна, конечно, поблекла и погрузнела, но сохранила повадки женщины, прекрасно осознающей свою красоту и грацию. Вот и сейчас она влетела в кухню этакой чайкой, страдальчески всплеснула руками и картинно спрятала лицо в ладонях. Ася едва не прыснула – так нелепо выглядело это фуэте в исполнении пожилой полной женщины.

– Ну, хоть ты меня пощади, – стонала она. – Я не могу больше об этом…

Следом за ней в кухню широкими шагами вошел Макс, решительно направился к матери и сжал ее – плечи.

– Мамик, ты пойми, Сашка ведь в чем-то права. Мы должны подумать, что будет с тобой. Ну, представь себе, как ты останешься в этом доме одна?

– Зачем ты меня мучаешь? – в грудном голосе бабки звенели слезы. – Я не останусь здесь одна, я не перенесу… Если Алеши не станет, я очень скоро последую за ним, вот увидишь!

– О, бога ради, прекрати эти заупокойные разговоры! – скривился Максим.

Он был единственным, кому в присутствии бабы Лиды безнаказанно позволялось ерничать, подшучивать над нею и даже слегка хамить. Видимо, в подсознании Лидии Сергеевны он так и остался очаровательным черноглазым мальчиком, проказником и сорванцом, чьи шалости всегда, против воли, вызывали у нее умиление, просачивавшееся даже сквозь притворную суровость.

– Брось, ты еще моложавая женщина, здоровая, красивая! Тебе жить и жить! И потом… ты что же, собралась бросить меня? Так не пойдет, мамик, я решительно протестую.

– Максюша, – всхлипнула бабка и припала лицом к плечу сына, принявшегося лениво поглаживать ее по спине.

– Послушай, – продолжал уговаривать отец. – Я же понимаю, как тебе будет тяжело оставаться в этом доме. Здесь все будет напоминать… Мам, я считаю, если отца не станет, ты должна будешь сразу же пере-ехать ко мне.

Ася едва не подскочила на месте от неожиданности.

Услышать подобное от отца, постоянно сетовавшего на то, какие надоедливые достались ему родители, как с ними сложно, как они за час общения умудряются вывести его из себя и как бы ему хотелось смыться от них на край света, было, мягко говоря, неожиданно. Отец, кажется, сообразил, что дочь может быть крайне изумлена его словами, и тут же поспешил предвосхитить любую ее реплику.

– Правда же, Аська? – обернулся он к ней с широкой улыбкой. – Заберем бабушку к себе?

– Ну, я… – промямлила Ася. – Конечно, если она захочет…

– Что ты, сынок, я не хочу быть для тебя обузой, – возразила Лидия Сергеевна. – И потом: как я все здесь брошу? Кто будет следить за домом?

– Да никто, – отмахнулся отец. – Мы его продадим. И побыстрее – долгие проводы, лишние слезы. С этим проблем не возникнет. Дом же на тебя записан, правда? Нам не придется ждать полгода для оформления наследства?

Он продолжал тепло успокаивающе улыбаться, но в лице его, в растянутых губах, в сдвинутых бровях чувствовалось какое-то хищное напряжение. Как будто ответа бабы Лиды он ждал с плохо скрываемой тревогой. «Так вот в чем дело, – сообразила Ася. – Его дом интересует. Точнее, деньги за дом. Вот же…»

– На меня, – кивнула Лидия Сергеевна. – Ты ведь знаешь, Алеша никогда не занимался этими бюрократическими вопросами. Ему некогда было, столько работал. И мы в свое время, когда началась вся эта канитель с приватизацией, решили, что так будет – проще…