пуховики в мае не ношу…

— Ты думаешь, меня ввели в заблуждение? Специально?

— Уверен. — Муж целует меня в макушку. — Твои родственнички соврут — недорого возьмут. Я не знаю, какие у них цели. Но в одном уверен точно, они нас с тобой ненавидят. Меня, может, по остаточному признаку. А вот почему к тебе, к родной дочери, столько ненависти, я хочу разобраться.

— Так ты не целовался с Аркелиди?

— Мы с Аней лет десять знакомы, — морщится Тимофей. — Если бы я к ней что-то испытывал, давно бы женился или переспал хотя бы…

— Но она красивая…

— А ты считаешь, что мужчину это волнует? Картинка с выставки? Нет, милая. Когда в деле замешан основной инстинкт, мужики не головой думают. За и против не взвешивают. И на особую красоту не смотрит. Первая реакция важна. Зов тела. А красота… она же не торкает… Мне кажется, она дает женщине уверенность. На полено никто не клюнет, сама понимаешь.

— Очень цинично, не находишь? — вздыхаю я.

— Нет, — улыбается Тимофей. — Когда я увидел тебя в магазине, то сначала обратил внимание на попу и сиськи, и только потом заметил эти озорные глазища.

— Наверное, потому что я стояла к тебе боком и читала ценник, — напоминаю я негромко.

— На фиг подробности! — Губы мужа нежно касаются моих век, потом прокладывают дорожку к виску, к подбородку…

— Давай договоримся, Лера, — снова смотрит на меня серьезно Тимофей. — Хватит верить глупым россказням. Если будут вопросы, спроси у меня. Договорились?

— Да, — киваю я, расплываясь от нежности, к которой примешивается эйфория. Не могу мыслить здраво. Еще минутка и сдамся окончательно.

Но не могу! Пока не докопаюсь до истины.

— Тогда объясни мне, почему моя мама, не зная Аркелиди, описала ее в точности.

Тимофей задумывается всего лишь на минуточку. Смотрит на меня невидящим взглядом. А потом с рыком подрывается с места.

— Вот же сучий потрох, — изрыгает он ругательства. Подхватывает с тумбочки сотовый и, ткнув в контакт кого-то близкого, отрывисто роняет в трубку:

— Дан… твою мать… ты не хочешь мне ничего объяснить?

Глава 23

Тимофей

— А что такого, Тима? — недовольно бубнит в трубку Столетов. Окажись я сейчас рядом, точно бы всек по репе.

— То есть ты считаешь нормальным приводить своих баб в дом, где живет моя семья? — замечаю я вкрадчиво.

А сам кошусь на жену. Обняв коленки, накрытые простыней, Лера сидит на постели. И такая в ней чувствуется безысходность, будто от ответа Богдана зависит будущее.

А может, так оно и есть?

— Анечка не баба, — пыхтит мой старый друг и замечает раздраженно: — Тима, ты там совсем с катушек съехал. Я только уснул…

— А я еще и не думал, — роняю я в сердцах. Губы сами расплываются в улыбке, стоит только представить наши с Лерой забеги. Зажмуриваюсь, пытаясь настроится на серьезный лад.

— Разбираюсь тут, какого хрена ты надеваешь мои вещи и приглашаешь в мой дом свою любовницу. Охренел по полной, Даня?

— Так это Лера там бузит, — недовольно вздыхает он и добавляет ворчливо: — Вы вообще где? Я калитку не запираю. Жду.

— Заночевали в городе, — замечаю я недовольно.

— Могли бы предупредить, — выговаривает мне Богдан. — А то ты сдернул неведомо куда. И тишина. Я беспокоюсь…

— Да пошел ты, — рыкаю я раздраженно. Эта ситуация начинает напрягать. Тоже мне, нашелся, отец родной.

— Он меня ненавидит, — раздается печальный вздох жены. — За что? Я же ему ничего плохого не сделала.

— Не бери в голову, — укладываюсь я рядом. Обняв, целую требовательно. Веду руками по голой спине. Наткнувшись на простынку, отбрасываю ее прочь.

— Лера, — шепчу я, накрывая губами сосок. — Лерочка моя…

Задыхаюсь от желания обладать этой женщиной. Именно этой. Где-то в глубине сознания бьется тревожная мыслишка: как быть со Столетовым? Но сейчас я гоню ее прочь.

Потом… Все потом… Только Лера. Она одна.

— Так выходит, это Богдан мутит с Аркелиди? — спрашивает за завтраком Лера. Довольная расслабленная жена сидит на высокой барной табуретке. Качает голой ногой. А из-под полы расстегнутой шелковой рубашки выпирает идеальная грудь.

Пожалуй, мне этот наряд нравится. На все случаи жизни!

— Ну не я же, — фыркаю я раздраженно. — Как блины? — спрашиваю, кивая на тарелку.

— Обалденные, Тима, — в восхищении тянет Лера. — Я таких вкусных никогда не ела… Дашь рецептик?

— Ни за что! — заявляю я категорически. — Это мой личный секрет. Но если попросишь, приготовлю для тебя. И для дочек, естественно!

С видом победителя оглядываю пару блинчиков на тарелке у Леры. Кленовый сироп, ягоды… все дела.

— Я и не знала, что у тебя кулинарный талант, — восхищенно вздыхает жена. — Хоть ресторан открывай…

— Подумаешь! — отмахиваюсь я легкомысленно и объясняю серьезно: — Я ведь долгие годы жил один. Пока тебя не встретил. В ресторанах питаться скучно. Везде одно и то же. Мамину стряпню я никогда не любил особо. Вот и пошел на кулинарные курсы. С отличием окончил!

— Ты — молодец…

— Ты тоже, — перебиваю я решительно. Целую сладкие от сиропа губы. — Горжусь тобой, малыш. Ты — настоящий боец. Сама работу нашла… Хотя мы ни в чем не нуждаемся… Значит, есть потребность в самореализации…

— Спасибо, — мямлит жена и сникает. Пусть даже на короткий миг, но я считываю, как меняется ее настроение.

Дикая догадка бьет по мозгам. Она узнала о моем «романе» с Аней и решила уйти. Готовила себе плацдарм для отхода. Втихаря!

И где бы я потом ее искал? Как жил бы без Леры и дочек?

— Тебе плохо, Тима? — обеспокоенно спрашивает жена.

Видимо, вся гамма чувств отражается у меня на лице. Теряю профпригодность, блин. Но с Лерой я всегда без маски.

— Все нормально, малыш, — вру я на автомате. И признаваться в своих догадках не собираюсь. Но и не отпущу никуда. Моя она, чтобы там никто ни придумывал.

Богдан — сука!

Подстава, конечно, знатная. И чисто по-братски я его понимаю.

Аня Аркелиди — девушка несвободная. Замужем она за каким-то мерзким хлыщом. Фиктивный или гостевой брак, навязанный отцом.