Не успела даже озвучить вопрос с целью прояснения ситуации, ведь как только мы вошли на кухню, дар речи меня покинул.

— Доброе утро, малышка! — помахал мне папа, сидя в полицейской форме и потягивая кофе из кружки с корявой надписью: «Лучший папочка». Мы с Максом сами делали ее лет десять назад.

— Привет! — очаровательно улыбнулся МакКензи.

— Твой ланч. — Мама снарядила меня бумажным пакетиком. — Будьте осторожны на дороге.

— Будем, миссис Коллинз, — кивнул непрошенный гость, лицо которого было так же филигранно раздолблено, как и у Макса. — Спасибо за кофе!

Я была в таком шоке, что не сразу заметила, как руки МакКензи практически усадили меня в машину. В машину того самого парня, из-за которого вся школа судачит обо мне как о девушке легкого поведения.

— Если хоть одна душа узнает про «малышку», я использую ногти Клариссы на твоей колымаге, — пригрозила я.

Брюнет изобразил закрывающуюся молнию вместо рта.

— Намерен меня похитить?

— Собирался, но твои родители в курсе, что ты со мной, поэтому я просто подвезу тебя до школы.

— Я никуда с тобой не поеду, — фыркнула я, скрестив руки на груди.

— Ты отлично выглядишь сегодня.

— Я всегда отлично выгляжу.

— Согласен.

— Если хотел задобрить комплиментами, то не вышло.

— А что может помочь?

— Поверни время вспять и не спи со мной.

— Та-а-ак. А тебя успокоит, если я скажу, что, будь у нас секс, ты бы меня тоже девственности лишила?

Моему терпению хватило пары секунд наблюдения за смеющимся МакКензи, чтобы лопнуть.

— Нарываешься, — прошипела я, сжимая кулак добела.

— Ладно, прости, прости! — Он отдышался от смеха и ухватил меня за руку, как только я направилась обратно в дом. — Нам нужно поговорить, Коллинз. Будет рациональнее сделать это по дороге.

— Я не сажусь в машины к самовлюбленным павианам.

— Тогда тебе повезло, что это моя машина. Ну же. — Он открыл передо мной дверь. — Выслушай меня, прошу.

Макс, 13 ноября

Я прижал парня к кирпичной стене, крепко стиснув в кулаке ткань его футболки.

— Мы не так договаривались! — негодовал я.

МакКензи и не думал вырываться из захвата:

— Для справки скажу, она еще не приняла предложение. К тому же, основные условия нашего с тобой договора звучали так: «Прекращение слухов и довольная Полетт». Иногда просто слов мало, а, будь по-моему, слухи прекратятся — и глазом не моргнешь. Даже те, в которых нет моего участия. Об этом я позабочусь. Как и о том, чтобы Полетт была удовлетворена по всем параметрам.

Я сильнее припечатал его к стене, и парень поморщился.

«Если в следующий раз, встретившись с этим молодым человеком, вы испытаете гнев, постарайтесь поговорить с ним. А физически выместите злость позже, в зале или с друзьями на любительских боях, о которых вы мне рассказывали».

По крайней мере, доктор Карр не советует подавлять эмоции.

— Не смей. Трогать. Мою. Этти, — по слогам прорычал я, словно надеялся, что они превратятся в удары и долетят до физиономии МакКензи.

— Вы все так забавно ее называете, — улыбнулся этот идиот и вновь стукнулся затылком о стену: — Ауч.

— Я неясно выразился?

— В этом случае решаешь не ты.

— Да неужели? Знаешь, я не верующий, но, насколько мне известно, ты — да, поэтому я даже приглашу священника на твои похороны.

— Не стоит утруждаться, мой отец может провести их сам.

Возможно, МакКензи почувствовал, что я не собирался дальше сдерживать зуд в кулаках, потому что посерьезнел:

— Я не обижу Полетт, клянусь. Если она согласится стать моей девушкой…

— Не согласится.

— Однако она рассматривает такой вариант как возможный, — прищурился на меня парень.

Я тяжело дышал теперь еще и оттого, что он был прав. Мама почему-то уверена, что Этти можно брать на примерку в свадебный салон, а сама сестренка никак не комментирует предложение МакКензи. Для нее это все равно что склоняться к согласию.

Я отпустил парня, но взгляд не отвел.

— Это должно быть ее решение, — предупредил я. — Если ты принудишь ее хоть к чему-нибудь, хоть шаг лишний сделать, ни шутки, ни муай-тай [30], ни даже твой Бог тебе не помогут.

Полетт, 15 ноября

Я шла домой пешком, планируя по дороге захватить кофе, хотя уже пятый день МакКензи предлагает меня подвезти. Не знаю, почему, но есть у меня подозрение, что принятие этого предложения равносильно согласию стать его девушкой.

Слухи уже пошли, и парень прав, верить в возможность прекратить их сейчас глупо. Все равно что пытаться остановить асфальтоукладчик, выставив руки перед собой. Наши же отношения, со слов МакКензи, дадут мне ряд преимуществ: приобрету иммунитет на «тюкания», бесплатный проезд до школы и обратно, а также бонус в виде дружелюбного общения. Да и мама будет довольна, если я последую совету быть открытой для нового.

Парень клянется и божиться (думаю, для сына священника это что-то да значит), что все будет очень прилично. И хотя слухи отрицать бессмысленно, мы будем лишь имитировать — подчеркну, имитировать! — их правдивость. Все бы ничего, только вот благопристойность — это не то, чего хотят в отношениях парни-подростки. Учитывая, что не так давно мы проснулись в одной кровати — крест на подкаченной груди МакКензи, что после одного лишь сна, — эта оговорка звучит непонятно и оттого подозрительно.

Нога подкосилась, когда я влетела толстым каблуком в ямку, но меня поддержали.

— Осторожней, Коллинз.

Неужели он меня преследует?

— Я в порядке, — пробурчала, вынимая свою руку из захвата брюнета, — спасибо.

— Мы с ребятами собираемся заехать перекусить, хочешь присоединиться?

За спиной МакКензи из машины выглядывало четыре пары заинтересованных глаз. Одни из них принадлежали Клариссе.

Нет, не той Клариссе из романа Ричардсона [31]. Этой бы скорее пошла роль Ловеласа, ведь это она ломает волю и пытается подчинить себе невинных девочек.

— Спасибо, но у меня планы. Хорошо вам провести время.

— Ты подумала над моим предложением?

— Полагаешь, если задавать этот вопрос трижды в день, это как-то повлияет на процесс принятия решения?

От смеха парня мои губы сами собой изогнулись в улыбке, и я тут же спохватилась: «А что, если он не станет соблюдать правила своей же игры и плавно сотрет черту приличия?» С его магнетизмом это может сойти ему с рук.