– Поспорю на твою идиотскую серьгу, что этот вариант – какая-то авантюра похлеще прежней, и вы вернетесь в тупик, с которого и начали, – оборвала его ведьма.

– Греби-ка, Ивлева, восвояси… Вали, я сказал! – выпалил тролль, зло сверкнув зелеными глазами, и отвернулся, дав понять, что разговор закончен.

– Ты сам загнал себя в капкан, глупец, – вздохнула Дарья Романовна. – Но мое приглашение остается в силе.

Набросив капюшон плаща, Верховная ведьма поднялась и быстрым шагом направилась прочь от нечаевского дома.

Егор же еще долго сидел, запустив пятерни в волосы и качаясь из стороны в сторону.

Потом медленно прошелся по дальнему двору, куда выходила застекленная веранда. В пыльных стеклах сразу же отразилась бледная девушка, которая не сводила с Бертилова встревоженного взгляда. Егор прошел через задворки к калитке, вернувшись в деревенский дом.

Зеркало покачнулось и едва не упало: с такой силой призрачная девушка рванулась с той, сумрачной стороны, прижав ладони к невидимой грани между мирами.

– Где ты был?! – встревоженно зашептала она, сжав ладони в кулачки. – Ты хотел уйти, бросить меня?

– Ч-что… Уйти? – рассеянно переспросил Егор и тут же спохватился, перейдя на бодрый тон: – Нет, что ты, Владка! Не стыдно про меня такое подумать?

– А я все же подумала, – тихо вздохнула она. – Подумала, что ты уйдешь, и тогда мне тоже придется уходить. Я сегодня видела, как ты принес букет и сидел за столом, разговаривал с какой-то девушкой. Я вроде бы и помню ее… а может, и нет. Мне ты не отвечал, хотя я звала тебя… – В голосе призрака послышались жалобные всхлипы. – Я устала бояться. Вытащи меня наконец! Попытайся, пожалуйста. Вытащи…

– Конечно, – Егор отчаянно закивал. – Завтра и… Вот с утра проснемся и…

Он на какое-то время умолк, а потом заговорил бодро и преувеличенно весело:

– Помню, как-то раз в пещеру залез, представляешь? В Пестроглазово лет десять назад. Залез в пещеру и заблудился, а ребята в лесу остались. Дело в июле было, жарища, а в пещере холодрыга. Так я там целый день просидел, в темноте. Оказалось – фигня! Первые десять минут неприятно, да… Меня потом Дринка с Мариком нашли, а я даже выходить не хотел. Там ведь офигенно интересно! Мыши летучие, сталактиты с потолка, эхо… – Егор с трудом сглотнул, потом продолжил: – Ты вот представь, что Тьма – типа той пещеры. Временно, просто как вот… Потому что это путь, это дорога. Понимаешь?

Потом он вдруг резко поднялся на ноги, и голова у него закружилась так, что пришлось схватиться за зеркало, и тролль тихо зашептал:

– Вру я все, Владка, не верь. Нет в Пестроглазово пещер. Страшный разговор… – Он тяжело дышал, прижимая горячие ладони и лоб к зеркальной прохладе, но не решаясь открыть глаза. – Не верю в фатализм проклятый…

– Ты просто вытащи меня, – доносился до него встревоженный шепот, похожий на шелест листьев. – Я прошу тебя. Еще раз. Просто протяни руку. Знаешь, я будто стою спиной к пропасти, стою на цыпочках и, стоит только качнуться, упаду вниз…

Егор слушал это с затаенной болью, лишь кивая и почти безумно улыбаясь. Потом закрыл глаза. Слишком ясно он понимал, что призрачный и бесплотный фантом, если вытащить его из зеркала, тут же исчезнет. Так уже происходило, много, много раз. А в зеркале останется настоящая она – с отчаянием и тоской в серых глазах. Дороги, этой проклятой, невидимой простым смертным дороги жизни, которую многие не ценят, для его любимой нет, ни одной секунды жизни не оставлено. Она не вдохнет июньского ветра, не увидит летнего солнца.

– Попробуй еще раз, мне очень страшно оставаться на краю, – раздался тревожный шепот из зеркала. – За моей спиной – холод и страх, они меня тянут, а я держусь только за тебя.

– Я знаю… – Егор тоскливо вздохнул. – Да, разумеется, я вытащу тебя очень скоро. А хочешь, я тебе сказки буду рассказывать до утра? Тебе будет не страшно…

– Рассказывай! – обрадовалась призрачная девушка. – Да-да, только я хочу слушать сказки о тебе, договорились?

И Егор заговорил, сев на пол, прислонившись к зеркалу спиной и откинув голову назад. Сказок у тролля в голове бродило много, и он мог рассказывать их часами. В такие моменты казалось, что вся комната, весь дом внимательно прислушиваются к его голосу, стараясь лишний раз не хлопнуть ставнем и не скрипнуть половицей. Егор рассказывал о своих детских подвигах и о том, чего никогда не было, – как и полагается троллю, очень убедительно и достоверно.

– …Восстание снеговиков в Пестроглазово многие помнят до сих пор. Я тогда совсем малой был, и в ту зиму все завалило снегом по пояс. Мать мне и говорит: «А иди-ка ты дорожку от сугробов разгребай, а то к дому не пройти». Но разве махать лопатой прикольно? Ведь можно же заставить снег скатываться в шары и складываться в снеговиков. А снега много-мно-ого… – Бертилов, вздыхая, водил пальцами в воздухе, и из пустоты в полумраке возникали сверкающие снежинки. Правда, чуть кривоватые, так как руки у тролля тряслись. – Но разве я виноват, что так вышло? Снеговики у меня никого не трогали, просто мирные хороводы водили и песенки про елочку пели, пока мать из окна не наорала. Тогда они и взбесились, повалили все заборы и начали лезть прямо в окна. Был такой сонный зимний вечер, и вдруг – БАЦ! Вся округа – поле снежной битвы, начались движуха, вопли и так далее. Все Пестроглазово стояло на ушах, на меня потом наорали все кому не лень, но почему сразу виноват тролль, скажи?!

Девушка в зеркале слушала его, улыбалась и грозила пальцем. Потом из-за тонкой грани показались две полупрозрачные девичьи руки, которые обняли его за шею, потянули к себе, и Морок, как завороженный, потянулся к ней в ответ. Призрачные руки обнимали его, ерошили волосы, тащили к себе, за тонкую грань. Голос парня стал хриплым и скоро перешел в едва различимый шепот, который предназначался только ей одной.

* * *

Не спал в эту летнюю ночь Егор Бертилов, не спал Алекс Муранов, думая о судьбах тех, кто не может смириться с потерями, терзался Темнейший, размышляя о предстоящих вампирских боях и о чем-то еще, во что он не посвятил даже брата и близких друзей.

Да и весь маленький прибрежный Приморск в эту летнюю ночь маялся бессонницей – жителей беспокоили странный гул и сполохи в небе, тревожил и шум из лесов.

Дом местной ведьмы выглядел притихшим, пока та дрожащей рукой то писала прошение о принятии в Ведьмовство, то комкала бумагу и принималась писать снова, кусая сухие губы.

Упорные посетители, которые дожидались приема, не расходились, так и продолжали ждать на улице, на лавочках возле закрытой калитки.

Все они дружно вздрогнули от неожиданности, когда из темноты выплыла полная дама с объемистой сумочкой.

– Здесь ведь ведьма живет? – не утруждая себя приветствием, осведомилась новая посетительница неприятным тоном, грузно усаживаясь на скамейку. – Это что, к ней очередь такая?

– Да здесь, здесь ведьма живет, – вздохнула одна из соседок, качая головой. – Только не принимает она. Дома заперлась, молча там сидит. Вот ждем, вдруг передумает. У всех проблемы, всем помощь нужна, приехали сюда издалека – и вот…