litbaza книги онлайнУжасы и мистикаПригоршня тьмы - Алексей Атеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 72
Перейти на страницу:

Никому она не рассказывала о том, что произошло у них в доме, и только раз не выдержала и проговорилась одной из своих знакомых старушек. Та, естественно, не смогла удержать в секрете такую потрясающую историю. Но было ли это на самом деле или привиделось богомолке, оставалось загадкой. Тем более что ее вообще считали придурковатой.

К слову сказать, на другой день после похорон Амалия пошла на кладбище и попросила сторожа показать место, где похоронен отец.

Тот вытаращил на нее глаза: как это дочь не знает, где схоронен родной батюшка.

– В командировке была, – сухо объяснила Амалия.

– Ах вот что! Ясно. Пойдемте! – Он подвел ее к свежему холмику. Все было честь по чести. Но лежал ли под ним ее отец, Амалия не знала, да и не хотела знать. Приличия были соблюдены.

Через неделю, когда Ефросинья была в церкви, Амалия собрала все ее иконы и куда-то унесла. Пришедшая из церкви Ефросинья, увидев пропажу, долго выла и причитала и с того дня перестала разговаривать с сестрой.

После смерти отца ей пришлось устраиваться на работу. Определилась она сторожихой на товарный склад железной дороги.

Через год сестру посадили.

Когда Амалия вернулась, сестры даже не поздоровались. Амалия стала жить в отцовском доме как ни в чем не бывало. Правда, после тюрьмы она стала уже не та. Не бегала на общественные мероприятия, не слышен был ее голос на диспутах. Присмирела горбунья. Да и диспуты пошли на убыль. Пристроилась она в краеведческий музей экскурсоводом.

Прошло много лет. Но старухи так и не помирились. Они жили вместе, но питались порознь. У каждой был отдельный холодильник. Изредка они перебрасывались словами, но до нормальной беседы не опускались. Ефросинья давно была на пенсии и еще усерднее, чем раньше, молилась. Она натащила в дом новых икон и, как-то заметив, что сестра поглядывает на них со зловещим интересом, коротко сказала:

– Еще раз унесешь – убью! Так и знай!

Амалия давно стала директором музея. К моменту описываемых событий ее поперли на пенсию под предлогом преклонного возраста. Но жилистая горбунья была полна сил. День-деньской она бегала по городу, требовала, жаловалась, протестовала. Она была в непримиримой оппозиции к руководству страны, области, города, района, всех и вся. Несмотря на то что она сама пострадала в годы культа, горбунья была пламенной сталинисткой. Ее комната была увешана портретами основоположников и вождей. Амалия была хорошо известна горожанам, которые звали ее не иначе, как крысой. Церковной крысой прозывали и ее сестру.

Домишко, где они жили, совсем обветшал. Вокруг него высились многоэтажные дома нового микрорайона, а в этой старинной халупе даже обстановка не изменилась с конца тридцатых годов. Только и прибавления было что телевизоры. У каждой из сестер был собственный «ящик». И обе любили его до самозабвения. Но самое интересное, что они смотрели одни и те же передачи с одинаковым интересом. Любимыми были трансляции съездов и «Марианна».

И вот в один из солнечных летних дней к воротам дома Угрюмовых подошла странная парочка: девочка лет десяти и мужчина неопределенного возраста в спортивном костюме, очень коротко подстриженный.

Мужчина без стука толкнул калитку и пропустил вперед себя девочку.

Ефросинья в этот момент как раз копалась на дворе.

– Вам чего, граждане? – спросила она, разглядывая незваных гостей. Девочка ей понравилась: хорошенькая, чистенькая, аккуратно одетая. Мужчина же, напротив, показался подозрительным.

Пришельцы молчали, вовсе не обращая на нее внимания. Они прямиком устремились в дом.

– Эй, куда?! – крикнула Ефросинья и бросилась загораживать дорогу. – По какому праву?!

Мужчина поднял глаза и в упор глянул на нее.

Крик, готовый вырваться из ее рта, внезапно замер. Ефросинья похолодела и подняла было правую руку, чтобы перекреститься, но не смогла и этого. Рука не слушалась ее. Глаза стриженого словно пронзили ее насквозь, точно так же, как когда-то глаза седобородого старика. Ефросинья охнула и села на землю.

Незнакомцы вошли в дом. Ефросинья хотела было убежать без оглядки, но потом раздумала и, крадучись, пошла следом.

Оба стояли посреди большой комнаты, называемой залой. Зала, кстати говоря, была нежилой. В доме было еще несколько комнат поменьше.

Девочка брезгливо осмотрела скудное убранство и покосилась на мужчину. Он кивнул головой. Потом взгляд мужчины остановился на иконах, висевших в зале. Он глянул на Ефросинью:

– Убери!

– Что? – не поняла она.

– Это, – он указал пальцем на иконы. – Совсем из дома.

Старуха икнула.

Этот звук привлек внимание девочки. Теперь и она посмотрела на Ефросинью.

– Мы у вас поживем немного, – детский голосок звучал ласково и проникновенно.

И тут Ефросинью осенило.

– Ангел! – возопила она. – Ангел спустился с небес!!! – И упала на колени.

Девочка усмехнулась странной долгой усмешкой.

Тем же днем, ближе к вечеру, Фрося, как обычно, отправилась к ближайшему многоэтажному дому. К слову говоря, делала она это регулярно, если, конечно, не находилась в церкви. Общественное в сестрах преобладало над личным. Их постоянно тянуло в массы, в гущу людскую, но если Амалия стремилась в общественно-политические сферы, то Фрося вполне удовлетворялась скамейкой у подъезда и сидящей на ней стайкой таких же, как она, любительниц пообщаться накоротке.

На скамейке в этот час сидели три приятельницы Ефросиньи. Та поздоровалась и пристроилась рядом. Разговор, как поняла Фрося, шел о некоей девице из квартиры 45. Девица, по мнению собеседниц, не отличалась особой нравственностью. Ее моральный облик очень беспокоил сидящих на скамейке. Задавала тон в разговоре бывшая учительница начальных классов, а ныне ветеран школьного образования Тамара Яковлевна Хлудова. Эта женщина была на удивление похожа на известный персонаж телевизионных передач Веронику Маврикиевну. Большинство жильцов дома так ее и называли, правда за глаза, поскольку не без оснований опасались этой дамы. Кое-кому она запомнилась со школьных времен, другие страшились необычайной осведомленности отставной педагогини.

– Наташа, – так звали девицу, – еще в школе отличалась некоторой легкомысленностью, – изрекла Хлудова.

Слушательницы с интересом ждали продолжения.

– Мальчикам, помню, все записки писала.

Сидящие рядом удрученно заахали.

– Записочки до добра не доведут, – сообщила молодая мама Ворожейкина, женщина поистине богатырского сложения. Она медленно покачивала коляску со своим отпрыском. – Знаем, сами писали, – и с некоторой укоризной посмотрела на коляску.

– Ну почему же? – поджав губы, возразила Хлудова и тоже посмотрела на коляску. – Со здоровыми целями почему же не писать. Но, подчеркиваю, со здоровыми! А иначе это разврат!

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 72
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?