Следующий фигурант – Владимир Сачков. О нем ты, Таня, уже знаешь от его жены. Что же касаемо Геннадия Волкова, то у него единственного не указано отчество. Поэтому я составил список всех Геннадиев Волковых. Предположил, что он является примерно одногодком Паскина, Кратова и Сачкова, и отмел пожилых и подростков. Но, понимаешь, Геннадия Волкова примерно от тридцати пяти до сорока пяти лет в Москве нет.

– Значит, ищи по всей России, – велела я.

– Хорошо, что он не Александр Кузнецов, – вздохнул Троянов, – этих тьма. Волковых значительно меньше. Еще на рисунках есть Федор Лазарев, погибший брат Веры, на картинках он жив, некоторое время назад гулял с сестрой по Арбату.

– Вера Лазарева хранит тетрадь на работе под замком, – продолжала я. – Судя по потрепанным углам страниц, их часто листают. Рисунки очень важны для черной вдовы, она их постоянно просматривает. Возможно, герои картинок ее лучшие друзья. Мы могли бы от них что-то узнать про Лазареву, но смотри, какая штука. Паскин спился и умер, Сачков покончил с собой, слишком много смертей вокруг милой Верочки. Странно как-то, все вдруг умирают, мужья и приятели.

– Ну, мы не знаем, может, эти парни ее злейшие враги, – возразил Роберт.

– И поэтому на рисунках изображено, как им хорошо вместе? – усмехнулась я.

– Судьба Кратова нам неизвестна, – заспорил Троянов, – он не умер, просто нигде на службе не числится, заявление об исчезновении Семена никто не подавал, вероятно, он сидит себе дома. Надо к нему съездить.

– Хорошая идея, – одобрила я. – А где Денис?

– Понятия не имею, – развел руками компьютерный гуру. – Думал, ты его куда-то услала. И Юрской нет.

– Тоня скоро вернется, – уточнила я, – ты прав, если Кратов жив-здоров и является другом Веры, то с ним необходимо поговорить. Но я сначала хочу пообщаться с Олегом Кирилловым. Он, по словам жены Сачкова, был единственным человеком, с которым Владимир поддерживал товарищеские отношения. Актер часто ему звонил, ездил с ним на рыбалку, они встречались, проводили время вместе. Олег может знать про Веру нечто интересное. Но есть странность. Дружа с Кирилловым, Владимир ни разу не позвал его в гости. Любовь Павловна впервые увидела Олега после смерти мужа.

– Создается ощущение, что в этой истории слишком много странностей и тьма покойников, – вздохнул Роберт.

* * *

Кириллов сразу согласился на встречу и принял меня в своем кабинете.

– Хорошо работать дома, – улыбнулась я, устраиваясь в кресле.

– Не живу здесь, – пояснил Олег, – эта квартира для приема пациентов, я веду тут как индивидуальные, так и групповые занятия. Почему вас вдруг заинтересовал Сачков?

– Мы занимаемся одним делом, и там всплыла его фамилия, – ответила я. – Любовь Павловна считает, что ее супруга подтолкнули к самоубийству. Владимир Николаевич не рассказывал вам о встрече с Василисой? С девушкой в маскарадном костюме кошки, которая спела Сачкову в подъезде песню, напугала и его, и жену.

Кириллов молчал.

– Вы были лучшими друзьями, – продолжала я, – вероятно…

– Я работал с Сачковым как психотерапевт, – остановил меня Олег.

– Любовь Павловна уверяла, что супруг часто ездил к вам в гости, вы вместе катались на рыбалку, – сказала я, – согласитесь, это больше смахивает на приятельство.

Кириллов встал и включил кофемашину.

– Уважаемая Татьяна. В России люди считают психиатра и психолога одним специалистом. По их мнению, прийти к психотерапевту – значит признать себя сумасшедшим. В последние годы, благодаря экспансии американского кинематографа, положение изменилось. Народ насмотрелся фильмов, в которых герои постоянно ложатся на кушетку, и сообразил: иногда полезно с кем-то поговорить. Не с подругой на кухне, не с приятелем за рюмкой водки, а с тем, кто способен докопаться до твоих глубинных проблем. Если поймешь, что мешает тебе жить счастливо, можешь измениться. Но то, что поход к психотерапевту нечто стыдное, свидетельствующее о твоей душевной слабости, неспособности самому разобраться с проблемами, занозой сидит у многих в мозгу. Примерно половина моих клиентов никому не говорит о нашем общении. Ни родным, ни друзьям, ни коллегам. Володя долгое время жил в Америке, по идее, он должен был относиться к психоаналитику лояльнее, чем россияне, Сачков мог набраться у штатников их привычек. Но, понимаете… Владимир Николаевич улетел за океан, предвкушая сделать карьеру в Голливуде, его позвали на эпизодическую роль в одном блокбастере, это минута экранного времени. Сачков решил, что после этого предложения от режиссеров хлынут потоком. Увы, такого не случилось, знание английского у Сачкова московское, а в Голливуде своих актеров всех мастей хватает. Никаких съемок в большом кино более у Володи не было, они с Любой перебрались в Нью-Йорк, сняли квартирку, но признаться в том, что отъезд в США ошибка, не могли даже себе. Жена Володи молодая женщина, ей еще не исполнилось сорока, но она представляется как Любовь Павловна, хочет, чтобы ей оказывали почет и уважение, кланялись при встречах, ощущает себя королевой, не меньше. Ей в Нью-Йорке было невыносимо, Сачковы поселились подальше от Брайтона, жили в бедном районе, Володя носился в поисках работы, Люба устроилась посудомойкой в кафе. Королева с грязными тарелками в руках! Это сильный удар по самолюбию, но она обожала супруга, ради него была готова на все. Потом Володе повезло, его пригласили на съемки в Москву, сериал получился мегауспешным. Сачков летал туда-сюда, уставал, жил на съемной квартире, апартаменты, доставшиеся Любе от отца, сдавались. Собственно говоря, на арендную плату семья и существовала в Америке. Владимиру было тяжело, вот тогда он пришел ко мне первый раз и признался: он врет всем, что знаменит в США, имеет собственный дом, жена в бриллиантах с головы до ног… Но на самом деле им бы лучше вернуться в Россию. Мы начали с ним работать, Сачков проводил в Москве больше времени, чем в Нью-Йорке, и в конце концов они с женой снова очутились в родных пенатах. Владимир принципиально не контактировал с прессой, но, очутившись в Москве, он дал интервью ряду изданий. Наговорил про свой дом, про съемки в Голливуде. И ему, и Любе было важно, какое впечатление они производят на окружающих, хотя вслух супруги говорили, что независимы от общественного мнения. Интересный штрих: даже жене Володя не рассказал о наших встречах, я позиционировался как старый верный друг. Это было непростое решение, они не хотели считать себя неудачниками. На рыбалку мы никогда вместе не ездили, я не любитель восседания со спиннингом на берегу, и дружить с пациентом – это непрофессионально. Владимиру иногда становилось так плохо, что он не мог оставаться один и мчался сюда. По расписанию наши занятия планировались раз в неделю, но порой Сачкову срочно требовалась моя помощь. Редко, но случалось, что он не мог ехать домой, говорил мне: «Если сейчас выйду один на улицу, спущусь на платформу ближайшей станции метро и прыгну под поезд». Я его оставлял здесь, в квартире есть спальня для таких случаев, укладывал Владимира, потом звонил Любови Павловне и весело чирикал: «Любочка! Извини дураков! Подхватились и рванули на речку. Вовка уже спать завалился, а я тебя предупреждаю, чтобы не волновалась. Вот такие мы с ним непредсказуемые». Сачкова идеальная жена, она обожала мужа, никогда на него не сердилась, Владимир называл ее святой. За годы долгих отношений она ни разу не устроила ему скандала, заботилась о нем, как о младенце, любила, несмотря на…