В машине оба молчали. Сэм боялся неуместным словом испортить столь ответственный момент. Но когда машина свернула на подъездную дорожку к его дому и плавно затормозила, он выскочил первым и галантно распахнул дверцу для Патрисии.

– Позволь, – попросил он, подхватывая девушку на руки.

Так, с Патрисией на руках, он переступил порог своего дома. Включив свет в прихожей, он увидел, что обращенное к нему лицо Патрисии пылает румянцем, а глаза затуманены желанием. Тысяча свадебных поцелуев сделала свое дело.

– Я хочу тебя, – хрипло прошептал Сэм, с трудом проталкивая комок в горле. – Я хочу тебя, Патрисия.

Сэм опустил Патрисию на пол и тут же протянул руки, чтобы обнять ее, но она отпрянула назад. Он напрягся, предчувствуя неприятности. От расслабленности не осталось и следа, как будто два бокала шампанского в его организме заменили на две чашки крепчайшего кофе.

– Сэм, я должна сказать тебе две вещи. Это очень серьезно.

– Если это по поводу контроля за рождаемостью, то я уже…

– Нет, речь не об этом, – ответила Патрисия. Лицо у нее было очень грустным.

– О, нет! – взмолился Сэм. – Ты не хочешь меня, не хочешь заниматься со мной любовью…

– Хочу, очень хочу. Но я должна признаться…

– Первое, – поторопил Сэм. Его желание достигло такой силы, что он еле держался на ногах.

– Первое… Сэм, для меня это будет в первый раз… Я еще никогда не была с мужчиной.

Сэм закашлялся, сделал шаг назад, споткнулся и чуть не упал. Он ожидал чего угодно, только не этого.

– Ты – девушка?

Патрисия кивнула и опустила голову, волосы рассыпались и закрыли ей лицо.

Что он натворил! Он завел ее так далеко, заманил словами и поцелуями, а она не понимала, куда и зачем идет, просто доверчиво шла за ним.

– О, Господи! – простонал Сэм и опустился на ступеньку лестницы, ведущей в спальню. – А что ж тогда второе?

Он рывком поднялся и подошел к Патрисии. И тут Сэм все понял. Понял, что не только подвел эту женщину к опасной черте, но и навсегда разбил ей сердце. Патрисия была влюблена. Влюблена в него.

– Стой! Ни слова больше! – И перешел на шепот: – Пожалуйста, ничего не говори. Кажется, я понял.

Патрисия сняла с головы свадебный венок.

– Ну что ж, один мой ужасный секрет ты теперь знаешь. О втором – догадываешься.

Сэм приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза.

– Не так уж он и ужасен.

– Какой из них? Быть двадцатидевятилетней старой девой или…

– Невинность не делает тебя старой девой, как ты говоришь… – Сэм увидел, что Патрисия плачет. – Но если бы я знал, никогда бы не втянул тебя во все это.

– Но ты же не знал. Я тебе ничего не сказала потому, что стеснялась и боялась, что ты сочтешь меня каким-то уродом.

Сэм потер подбородок с отросшей за день щетиной.

– Невинность – бесценный дар женщины…

– …который я готова тебе отдать. Но ты почему-то не выглядишь счастливым ребенком, к которому пришел Санта-Клаус…

Сэм положил руки ей на плечи и погладил. Патрисия почувствовала робкий всплеск надежды, но, посмотрев ему в глаза, поняла, что ничего не будет.

– Нет, я не приму твоего дара, – твердо произнес он.

– Я прошу тебя, – так же твердо сказала Патрисия. Желание принадлежать ему было таким сильным, что причиняло боль.

Сэм отрицательно покачал головой.

– Нет, я не сделаю этого, – снова твердо повторил он. – Я постелю тебе в спальне.

– А сам где будешь спать?

– На диване в гостиной.

Его слова причиняли такую боль, словно кто-то всаживал ей нож в сердце. Она сбросила туфли, путаясь в волосах, вытащила шпильки из прически и смахнула слезы со щек тыльной стороной руки, забыв о макияже. Тени, тушь и помада, смешавшись со слезами, растеклись по лицу.

Патрисия медленно стала подниматься в спальню, где Сэм расстилал постель, которая могла стать их брачным ложем, но не станет.

– Я принимаю твое решение, Сэм. Хотя я надеялась, что, если мы станем проводить много времени вместе, ты присмотришься ко мне и поймешь, что я…

– Что ты что? – Сэм поднял на нее глаза.

– Достаточно привлекательна. Достаточно сексуальна. Достаточно мила.

– Господи, Патрисия, ты на самом деле такая.

– Но для тебя это неважно.

– Пат, я не тот мужчина, который должен быть рядом с тобой, который в состоянии оценить твои достоинства… Патрисия! Так ты все это делала в надежде, что я полюблю тебя?

– Да, хотя не только. Я просто хотела, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты был счастлив. И, как могла, помогала тебе. Я делала это с радостью.

– Ничего не ожидая взамен? Даже если я снова повторю тебе, что моя карьера и мои амбиции всегда будут для меня на первом месте?

Она кивнула.

Сэм недоверчиво покачал головой.

– Если все закончится здесь и сейчас, это стоило того, Патрисия?

– Безусловно! Если ты сохранишь работу, которую так любишь. Сэм, мы поступим, как договорились, ничего не изменилось. Мы потихоньку разведемся, как только Рекс благополучно отбудет в свое путешествие, и ты сохранишь свой пост.

– Все изменилось, Патрисия, – решительно произнес Сэм. – Я использовал тебя в своих интересах. Я обманул тебя, обманул своего друга… лучшего друга.

– Сэм, ты не обманывал и не использовал меня. Я прекрасно понимала, что делаю.

Он энергично потряс головой.

– У тебя не было достаточного жизненной: опыта, чтобы понимать, что ты делаешь. Ты как ребенок, играющий со спичками: и не хотела, чтобы пожар случился, а он вспыхнул. Мы оба виноваты. А теперь поспи немного, утром мы решим, как нам быть дальше.

– Я настаиваю на том, чтобы мы придерживались нашего первоначального плана. Когда наступит подходящее время, я дам тебе развод, – Патрисия смахивала слезы, безостановочно катящиеся из глаз. – Я ни о чем не жалею, поверь, ни капельки. Потому что делаю это для тебя. Ради тебя. Нет, неправда. Я делаю это и для себя тоже. Я делаю это… делаю это для нас.

Сэм замер в дверях.

– Патрисия, ты единственная женщина, которой я верю настолько, что не сомневаюсь – если она обещает что-то сделать, она обязательно это сделает. Но сейчас ты – единственная женщин на свете, которую я ни о чем не хочу просить. С этими словами он закрыл за собой дверь спальню.

Патрисия упала на кровать.

Зачем она только призналась ему, что невинна?

Потому что он должен был знать. Если бы они занялись любовью, он все равно бы понял.