Решалась моя судьба. Решалась она хреново. В том смысле, что ничего хорошего мне не светило. Все было на самом деле так, как сказал капитан, как там его, Беликов, кажется.

Роман ходил по кухне взад-вперед. Алька что-то резала на дощечке — скоро детская орава проголодается. Как говорится, война — войной, а обед по расписанию! Марина варила кашу, судя по мерзкому запаху — манную, которую я ненавидел с детства. Сергей, то и дело, названивал кому-то — искал людей, способных мне помочь.

Я стоял у окна и смотрел на Лизу и детей, которых она вывела поиграть возле дома. Смотрел на Даню, который вроде бы был со всеми ними, но все-таки, сам по себе. Как я оставлю его? Что с ним будет, если, точнее, когда, я сяду? Сердце сжималось от жалости к ребенку.

Как-то глупо все получилось. После ухода полицейских Лиза повторяла и повторяла одно и то же. Что она виновата во всем. Что если бы она не приехала сюда, ничего бы не случилось.

Как жаль, что все так… Только-только я задумался о том, что, может быть, стоит попробовать жить как-то по-другому. О том, что я как-то неправильно понимаю наши с Лизой отношения… И тут такое. Я не слушал своих родственников, пока Ромкина фраза не ворвалась в мое сознание:

— Что делать с Даней? Ты же не разведен с Нелли. Она его заберет.

Тут я не мог промолчать.

— Если она Даньку заберет, то загубит. Я этой… суке его не отдам.

— У тебя никто и не спросит. Сидеть будешь, идиот!

Так и хотелось дать брату по роже. Но, беда в том, что он был прав.

Сергей, похоже, еще во что-то верил. Он возражал Ромке:

— Ромыч, зачем ты так? Ты на его месте как поступил бы? Мы попробуем что-нибудь сделать. Я Матвеичу позвонил, объяснил все. Он обещал подумать, как помочь, кого подключить. Ты сам-то Вербицкому позвони.

— Уже. Адвоката своего даст. Ну, и если все-таки сядет наш Супермэн, то у Толика есть знакомые, которые устроят там, на зоне, ему нормальную жизнь…

— А как скоро суд будет? — Марина, как, впрочем, и я сам, не понимала всех ньюансов.

— От пары недель до месяца у нас есть в запасе. Хотя, если Перьков — старший захочет, он вполне может ускорить процесс.

Пара недель? Ну что же, нужно искать эту заразу… мать моего сына…

18

Я испортила ему жизнь…

Возилась с малышней на улице — катала машинки. В нашей большой семье все дети, даже Анечка, были любителями поиграть с игрушечными автомобилями. Пыталась привлечь к общей игре Даню. Это, к сожалению, не удавалось сделать. А думала, конечно же, о своем.

Зачем, зачем я приехала сюда? Ради собственных эгоистичных чувств и желаний я проигнорировала его интересы. Матвей же ясно говорил, что не рад мне. Нужно было уехать вместе с Ромой! И ничего бы не было…

Я всегда была склонна к самокопанию, к переживаниям, к размышлениям о том, что было, если бы я поступила иначе. Сейчас же я просто сходила с ума! Я испортила жизнь Матвею! Я так хотела просто побыть с ним рядом. Я так радовалась тому, что произошло между нами! Я так надеялась, глупо, но все-таки верила, что эта ночь может стать началом каких-то отношений. Я мечтала, что может быть, со временем, он сможет почувствовать ко мне хоть что-нибудь, хоть малую толику тех чувств, которые обуревают меня! И вот такая беда…

Я не могла смотреть ему в глаза. И, наверное, не смогу никогда. Это ведь не просто драка какая-нибудь! Матвей может сесть в тюрьму — мама мне уже рассказала по телефону, еще до их приезда сюда, все, что смог к этому времени узнать Сергей.

Когда мама с Алей забрали детей, чтобы покормить, Даня с ними идти не захотел. Он не прижимался ко мне, не искал у меня защиты, когда Аля пыталась увести его в кухню, но я чувствовала его страх, его нежелание. И, что удивительно, когда я взяла его на руки, он не вырывался. Может быть, это мне показалось, но на долю секунды я подумала, что он как-то расслабился у меня на руках. Взяв еду, я покормила мальчика на улице.

Еле сдерживала слезы, сидя рядом с ребенком на крыльце. Матвей очень любит сына. Он посвящает ему все свое время, всю свою жизнь. Что будет с ребенком, если Матвея посадят? Матери он явно не нужен, иначе бы никогда не бросила бедного малыша. Я не могла сдержаться, украдкой, оглядываясь по сторонам, целовала Даню, обнимала его. И он, вопреки обыкновению, не вырывался. Все-таки, видимо, такие детки еще острее, чем обычные, чувствуют беду.

Когда мама с Сергеем стали собираться, чтобы ехать домой — маленький Славочка, мой годовалый братишка, оставленный с бабушкой в городе, еще не засыпал по вечерам без маминого молока, я решила ехать с ними.

Пылёвы уезжали, Аверины оставались с ночевкой. Будет кому поддержать Матвея. Я понимала всю глупость своего решения. Но у меня была своя цель. Я созвонилась со своей подружкой Юлькой Евдокимовой. И она нашла для меня адрес и телефон Влада.

Я хотела встретиться с ним и поговорить. Может быть, как-то договориться, попросить его воздействовать на Перькова. А вдруг? Стоило попробовать. Влад не казался мне таким уж гадом. Поначалу, вообще, был милым парнем.

Тем более, что Матвей… Он даже не смотрел в мою сторону. Он теперь меня и видеть-то не захочет. Так зачем мучить его еще больше?

Но укладывая свою сумку и несчастную гитару, которую так ни разу и не достала из чехла, в машину Сергея, я ждала… Я надеялась, вдруг он все-таки спросит меня о чем-нибудь, вдруг попросит остаться. Но он, казалось, вообще не заметил, что я уезжаю. Даже ни разу не взглянул в мою сторону! Это было больно. Так больно, что всю дорогу назад я просидела, глядя в окно и не видя ничего совершенно. Последний раз мне было так плохо, когда я узнала, о его женитьбе. Главной моей целью по дороге домой было — не заплакать. Пару раз мама пыталась заговорить со мной, но я молчала, и вскоре она бросила бессмысленные попытки.

… Влад удивительно быстро согласился на встречу. И даже предложил приехать к нам в город на своей машине, чтобы мне в автобусе в Москву не трястись. Я объяснила,