Гера мягко остановил ее, присел на стул и вынул сигареты. Повелкова в недоумении присела рядом. Через мгновение оба закурили.

– Да что там, Гера?! – Славино терпение тоже подходило к концу.

– На причинном месте нашего гостя висит черт.

– Это не черт!.. – вступилась за друга Повелкова. – Это Мишка! Мне его в позапрошлом году на день рождения подарили! Он меня любит, а на чужаков кидается, поэтому я его всегда в ванной держу! От греха подальше.

Антоныч вспомнил ту минуту, когда ему предложили помыть руки на кухне, и похолодел.

– Да что там такое, мать вашу?!

Забрав из руки таджика пистолет, Гера вернулся на место.

– Значит, так, скопец, ответь мне на два вопроса. Что ты знаешь о Колобке?

– Каком колобке-молобке?.. – шепотом осведомился тот. Он стоял как циркуль, готовый очертить место для толкания ядра.

– Мишка, ням-ням.

Услышав свое имя, енот сделал несколько жевательных движений.

– Вахуммудун лах… – взмолился таджик. – Брат, правду скажу, мамой клянусь. Что хочешь услышать?

– Гера, – донесся из гостиной голос Антоныча, – не тупи, ради бога! Он не знает, кто такой Колобок! Это за Анютой кредиторы пришли!..

До прихода Колобка время еще было.

– Кто пять лет назад устроил покушение на президента Ниязова? – Гера вытер нос.

– Он сам, говорят, брат, – прошептал обезумевший от страха, а потому не понимающий целесообразности ответа на данный вопрос, таджик. – Чтобы все поверили, что его сабля не рубит и пуля не берет…

– Хорошо. А где клад Колчака?

– Но, брат, я и про Колчака ничего не знаю, – едва слышно шептал таджик. – Может, Колобок знает?..

– Вот это да, – раздалось над ухом Геры.

Это зашел в кухню Слава.

– Это Мишка, – представила опять начавшая хмелеть Анюта.

– Очень приятно, – сказал Слава. – А я думаю, Гера, чего это у твоего собеседника акцент пропал?

– Вряд ли Колобок теперь придет, – пробормотала Анюта. – Нас даже в трюме слышно было, наверное…

Антоныч задумался. Кто бы знал, куда теперь отправится Колобок. Но точно не к Жидкову. Хотел бы он все рассказать боссу, давно бы уже это сделал. Значит, не торопится в каюту хозяина, выжидает.

– Можно я Мишку заберу? – спросила Анюта.

– Да рви ты его с корнем! – разрешил Гера.

– Вы, пятеро, – Антоныч ткнул пистолетом в грудь таджика, который был, по всей видимости, старший. – Закопаетесь в своей норе и до Турции носа не покажете. В порту свалите. Ясно?

– Господи!.. – взмолилась Анюта и опрокинула очередной стакан абсента. – У меня уже сил нет! Можно я на кухне хотя бы иллюминатор открою?

– Открывай, – кивнул Антоныч. – А этих уродов, что, отпустим?

– А кому они нужны теперь, без оружия? – усмехнулся Слава. – Может, в Киеве слушок пустить об их геройстве? Ну-ка, паспорта сюда…

Когда наступила тишина и в каюте осталась хозяйка и трое русских, стало ясно, что Колобок не придет. Где он?

– Придется искать, – вздохнул Слава, глядя на часы. – Нужно Гришу проведать.

Они вышли из каюты и стали спускаться по лестнице.

Проснувшись, Гриша подскочил и осмотрелся. Все ушли. Куда? Почему не разбудили?

Он осмотрел себя в зеркале. Помятый тип, встретив которого испытаешь желание перейти на освещенную сторону улицы. Сняв с вешалки куртку, Гриша вышел в коридор, на ходу вынимая телефон из кармана. Табло светилось и утверждало, что ищет связь. Гриша бросил его в карман и натянул на плечи куртку. Прошел по лестнице, встретил отбившуюся от свадебного покоя кучку празднующих, отказался от предложения выпить и выбрался на свежий воздух. Лайнер уходил в ночь, шурша водами, как полами длинных одежд.

В голове одна мысль: Кира. Нужно найти кого-то, кто знает, где каюта Жидкова.

Навстречу ему в форменной морской одежде шел крупный мужчина лет тридцати – тридцати пяти.

– Ты не подскажешь, где здесь обитает капитан? – крикнул ему Гриша.

– Я тебе что, Яндекс?

Они не встретились. Когда оставалось шагов десять, морячок свернул и вошел в какую-то дверь. Дойдя до нее, Гриша понял предназначение этого помещения по буквам WC. Открыл дверь. Шагнул вперед. Сразу запахло дезинфицирующим средством. Мягко, ароматно, вызывающе.

Он вошел в мужское отделение и прислушался. Судя по звуку, матросик справлял нужду. Подождать Гриша не посчитал зазорным. Облокотился на выступ длинной подставки, в которой утопало четыре раковины, еще раз посмотрел в зеркало. Лицо уже чуть свежее. Взгляд осмысленный.

Матросик спустил воду, стукнул дверцей и вышел.

Он был ни в чем, конечно, не виноват. Но он служил Жидкову, а это грех.

Жестокий тумак отбросил его к стене, а после второго он врезался спиной в кабинку. Проломив дверь и рухнув на сияющий фарфоровым блеском унитаз, он сделал попытку подняться, но удар ногой впечатал его в стену.

Схватив жертву за шиворот, отчего куртка затрещала и стала расползаться по швам, Гриша выдернул его из кабинки, но лишь для того, чтобы развернуть к ней лицом.

Вломившись в секцию, он рывком наклонил морского волка и сунул его голову в унитаз.

– Запомни, нехороший парень!.. – хрипел он, спуская воду. – Запомни и передай другим. Ко мне нельзя обращаться на «ты»! Мне нельзя смотреть в глаза!.. Особенно сегодня!.. Ты меня понял?

Над бурлящей водой торчали уши матросика, и это позволяло ему слышать и понимать. Его макушка затряслась, и Гриша вынул его из водопада.

Скользнув по нему руками, Гриша не обнаружил оружия.

Врезал ногой в колено не унимающемуся противнику, заставив сползти на пол.

– Где каюта капитана? Я о Жидкове спрашиваю! Где он сейчас?

Флотский, побледневший от боли и корчащийся на полу, был очень не похож на того самодовольного парня, каким его увидел Гриша пару минут назад.

Схватив его за руку, Гриша взялся за мизинец сотрудника «Ганимеда», украшенный золотым перстнем.

– Я буду ломать по одному пальцу до тех пор, пока не услышу правильный ответ.

Дотянувшись, Гриша врезал ногой по двери, вторым ударом вбил защелку в косяк.

– Да, да, да!.. – захрипела его жертва. – Я знаю, где хозяин судна!..

– Ты видел его сегодня? Когда в последний раз?

Пауза позволила Грише вывернуть мизинец в сторону.

– Да, я видел его!.. Он с какой-то девкой спешил на третий этаж!.. Отпусти руку!

Мизинец хрустнул, но до перелома было еще далеко.