Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не называй ее девкой, дефективный.
Пора было уходить.
– Третий этаж, значит. Там где?
– Там его каюта! Она без номера, просто дубовая дверь!
Гриша отпустил палец матросика, поднялся с пола сам и подал левую руку поверженному. Тот оперся на нее, встал, и в этот момент почувствовал, как дружески протянутая ладонь превратилась в стальные клещи.
– Ты же понимаешь, что выйти отсюда одновременно мы не можем? – Не дождавшись ответа на этот свой вопрос, Гриша изо всех сил пробил правой в не прикрытое слева лицо нового друга.
Усадив его в кабинку, он пригладил волосы, глянул на себя в зеркало и вышел из туалета.
* * *
Жидков хотел ударить еще. Но в коридоре ударил колокол. Кира вспомнила, как однажды он рассказывал ей о том, что установил в новой квартире звонок, по тональности похожий на звон колокола на его лайнере. Для этого пришлось приглашать из Милана специалиста, но дело того стоило.
Оставшись в комнате в одиночестве, Кира вынула из кармана платок и вытерла лицо. Кровь остановилась быстро. Ее врач говаривал, что если она все-таки надумает рожать, то это будут безопасные роды. Как давно это было и какие же обстоятельства заставили ее теперь об этом вспомнить!
Жидков вернулся скоро. Видимо, отвлекли его пустяшным вопросом.
– Значит, так. Слушай внимательно. Я отпущу тебя в Турции и даже дам денег на билет до Москвы. Но до Турции ты будешь дружна с одним галантным кавалером.
– Ты меня не понял, Жидков. Я не проститутка.
– Это ты меня не поняла. Сейчас ты отправишься в каюту к одному господину, фамилия его Марецкий. И украсишь его круиз до Стамбула своим присутствием. Если не сделаешь этого, в Москву ты уже не вернешься, а твоего мужа я разорю и загоню в долги. Ну как, хорошее предложение?
Кира повела вокруг себя мутным взглядом.
– Я только об одном тебя прошу. Не оставляй рядом со мной ножей и вилок. Я тебе, сучара, глаз выколю или кишки выпущу. А не хочется грех на душу брать!
Он шагнул к ней и ударил по щеке еще раз.
– Я не услышал ответа. Ты хочешь, чтобы твоего мужа за долги в проруби купали?
– Хорошо, Жидков. Будь по-твоему. Где эта каюта?
– Тебя проводят! – Жидков вынул из кармана телефон и сказал в него всего одно слово: – Колобок!
Через минуту снова послышался рындовый звон.
– Открыто! – бросил Жидков.
В каюту зашел среднего роста тип и уставился на хозяина преданным взглядом.
– Отведешь ее в ту каюту. Если будет орать, сбрось за борт. Забирай свои вещи и ступай. Если турист пожалуется, что ты была неласкова… Словом, мне кажется, ты поняла меня. – И Жидков, подняв с пола красную сумочку, швырнул ее к порогу.
Из сумочки вылетел паспорт, а из паспорта – фотография. Подняв ее, Жидков всмотрелся.
– Это твой Гриша? Хм. Ты же не хочешь, чтобы он страдал?
Кира не хотела.
Этот разговор случился вечером. А под утро, размахнувшись словно для броска гранаты, Жидков разбил стакан. Хрустальные осколки, сверкнув шлифованными гранями, разлетелись по всей каюте. Секунду подумав, он в то же место на стене отправил бутылку «Джонни Уокера». Хотелось еще чем-нибудь попробовать перегородку на прочность, но ничего, кроме пачки сигарет и плоской картонной упаковки со спичками, на столике не было.
На диване у входа в комнату сидели Колобок и один из матросов-охранников. Последний прижимал к сломанному носу какую-то тряпку. Другой рукой он держался за бок, его лицо было бледно, а дыхание походило на звуки чайника перед закипанием.
– Ее муж на корабле?
– Похоже, что так, босс, – согласился Колобок.
– Как он оказался на судне?
– Купил билет, – невнятно просвистел охранник. – Его имя в списке пассажиров.
– Я за что вам плачу, кретины? Где Боцман?
– В лазарете под капельницей лежит, – продолжил разговор охранник. – Что-то у него там – то ли сотрясение, то ли опущение…
– Что ли… – передразнил Жидков. – Думаете, если вас команда, а мужик один, то все нормально будет? Хорошо вы приказы выполняете. Одного в лазарет унесли, второй на тролля похож.
– Он напал так неожиданно…
– Неожиданно только понос случается! – опять вскипел Жидков. – Я их отправляю утопить козла, который мне жизнь испоганить может лучше Интерпола, и в ходе наблюдения за ним на них неожиданно нападают! Муж девки нападает!.. Кто-нибудь из вас ляпнул лишнее?
– Да он особо и не спрашивал.
– А что спрашивал?
– Как вашу каюту найти…
– Надеюсь, вы не показали дорогу?
– Да вы что, босс?! – возмутились хором Колобок и потерпевший. – Да у него и времени-то спросить не было…
– А вот с Боцманом поболтать у него время, наверное, было, – пригладив волосы, выдавил Евгений Петрович. Прищурившись и посмотрев на место соединения потолка со стеной, бросил: – Спросил он Боцмана, где каюта для девок?
– Боцман мамой клянется, что ничего ему не сказал, – убедительно произнес крепыш. – Руку вот так на лбу держит и говорит, что ничего не сказал.
– Как можно верить клятве Боцмана, если у него сотрясение мозга?!
– Он его вот сюда ударил, – жалобно пробормотал охранник.
– На себе не показывай, – посоветовал Жидков. – Конечно, сказал. Конечно… Обманутые мужья умеют правильно вопросы задавать, базара нет. Значит, так, выметайтесь отсюда, и через три часа я хочу знать, где находится этот муж! Крот!
Тот появился в комнате гораздо быстрее, чем от него можно было ожидать.
– Ты старший. Берешь этих парней, поднимаешь на ноги наших ребят, и начинаете искать на судне вот этого, – вынув из кармана фотокарточку, он передал ее Кроту. – Три часа, понял?
Тот признался, что понял.
Отправив людей на работу, Жидков вернулся в кабинет, из которого вышел встречать посланную им группу для пленения Гриши. Он хотел услышать доклад, полный положительных эмоций, однако встретило его молчание, а текст доклада он прочитал по знакам препинания на их лицах.
Разнос подчиненных занял не больше десяти минут. Теперь можно снова сесть в кресло и подумать о последствиях, которые могли наступить в результате туалетного допроса Боцмана. Если тот выдал каюту с девками, этот Гриша может отправиться туда, и беды не миновать. Жена его у Марецкого, он ее не найдет. Но что ему расскажут красавицы в каюте – страшно даже предположить. Нет, пора кончать с этим. Сомнений в том, что Боцман выболтал все, что знает, не было. В принципе, Боцман человек малообщительный, парень себе на уме и лишнего никогда не скажет. Однако одно дело быть молчаливым в коллективе соратников, в составе которого он выезжает потрошить барыг и проверять дебеты-кредиты у финансовых воротил, и совсем другое, когда из тебя выбивают показания нестандартными методами.