У детей такое бывает, я сначала молча пил коньяк в углу и, когда он (коньяк, а не угол!) кончился, набрал Альберта, чтоб ему тоже не было скучно. Он вежливо, как и все ангелы, держался часа полтора, слушая детский рёв, потом передал трубку разбуженной жене, и они на пару с моей Азриэллой уже материли нас двоих, одновременно умиляясь охрипшему голоску закапризничавшего Захарии.

Но самое худшее в том, что утром меня не вызвали на работу. Небеса ликуют – грешников сегодня нет! Признаться, подобное бывает, редко, пару раз в полгода, но всё равно этот факт по-любому имеет место быть. В такие дни я, как правило, отправляюсь в безбашенный гудёж по самым злачным местам Пекла.

Ну, вы понимаете, у нас там тоже есть где развернуться и пуститься во все тяжкие. У меня в записной книжке хранятся такие адреса подпольных баров (только представьте себе, подпольных даже у нас!), где подают любой алкоголь, коктейли с серой, соляной кислотой и свежим желудочным соком, танцы в голом виде на углях, стриптизёрши из БДСМ, охота за бифштексом из задницы проклятого чернокнижника, убегающего по потолку, любые наркотики, буквально горстями, и бесплатно при входе «ванны графини Батори», всё равно, как уверяет бармен, выпить такое количество крови пополам с медицинским спиртом и щедрой щепоткой цианида сверху ещё не смог никто.

Однако выше я зачем-то сказал, что «самое худшее», и накаркал.

– Нет, никуда ты не пойдёшь, – жёстко обрезала моя жена, встав в дверях и упирая руки в боки, подобно гоголевской Солохе. – Если у тебя сегодня нет работы, то можешь пойти погулять с ребёнком.

– Но я… я не умею гулять с детьми!

– Это несложно, сиди себе на лавочке, болтай ногами, читай книгу, кури.

– Я не курю.

– Очень хорошо. Я бы сама тебя задушила, если бы ты только попробовал дышать никотином на малыша. Короче, все папы гуляют со своими детьми. Иди и покажи соседям, что ты не исключение.

– Но мне…

– Это мне пора на работу, – нежно улыбнулась моя жена, страстно поцеловала меня в губы и исчезла, оставив в квартире лёгкий аромат жасмина и серы.

Малыш Захария уже лежал в своей коляске, упакованный по самый нос так, что только глаза блестели. И вот когда, скажите на милость, она успела всё подготовить?! Гр-р на всех этих женщин…

– Уси-пуси, пойдём гулятеньки?

Мой сын страдальчески вскинул светлые брови.

– Да, да, прости, я забыл, что тебе не нравится, как я пою и как я сюсюкаю. Но когда мама так себя ведёт, оно очень даже нравится? Двойные стандарты, вот как я это называю, парень.

Он уставился на меня изумлённым взглядом.

– Прости. Сорвался. Действительно, где ты, а где двойные стандарты? До них ещё дорасти надо.

Мой сын подумал и кивнул.

– Вот именно. Рад, что мы понимаем друг друга. Мир?

Захария хитро сощурил глазки.

– Отлично. Тогда идём гулять. – Я взялся за коляску, развернув её в сторону прихожей.

В конце концов, Азриэлла долго не задержится, она слишком привязана к малышу, а значит, мне надо погулять каких-нибудь десять-пятнадцать минут. О мужчины, как же мы порой доверчивы и наивны!

Лифт был занят, так что я просто взял коляску на руки и вынес во двор. Для демона это легко, я бы и одной вытянутой левой справился, люблю периодически повыпендриваться, но пока не особенно рискую, соседи ещё не привыкли. Потом, позже, когда освоятся, покажу себя во всей красе, и пусть дохляки завидуют…

Погоды, как говорится, стояли замечательные. Хоть по меркам Ада осень была прохладной, но мы, простые рабочие демоны, привыкли ко всему. Я даже к дождю и снегу научился относиться с философским фатализмом. Несмотря на ранний час, во дворе целых три папаши выгуливали своих отпрысков в разноцветных колясках.

Опять-таки решив не выделяться, я смело шагнул вперёд, докатил сына до ближайшей скамеечки, сел с краю и приветливо поздоровался:

– Всем привет, мужики!

Мне довольно равнодушно кивнули.

– Я из сорок третьей квартиры, недавно переехали. Жена рванула на работу, понимаете ли…

В мою сторону даже не посмотрели. Видимо, вышесказанное не было для них хоть сколько-нибудь значимой трагедией. Ладно, подойдём к вопросу с другого конца.

– На днях друг забегал, служили вместе. В разных подразделениях, но тем не менее. Короче. Оставил бутылку виски, а моя ненаглядная дома пить не позволяет.

Три заинтересованные физиономии обернулись ко мне.

– Льда нет, колы нет, да боюсь и фляжка нагрелась, но, может, всё-таки по чуть-чуть?

Фляжка была из белого металла, подарок Альберта на новоселье. Из уважения ко мне он не стал покупать чисто серебряную, чтобы я мог пить не обжигая губ. После второго круга по глотку без закуски меня, образно выражаясь, «приняли в мужской клуб».

Председательствовал Толян, двадцатипятилетний парень, бывший спортсмен, а ныне убеждённый подкаблучник. Серёжа и Виталик мало чем отличались друг от друга – тощие, уже почти лысые, с бледными небритыми лицами и даже живут на одной лестничной площадке в соседнем подъезде. В принципе, все трое нормальные, вменяемые мужики, вполне себе общительные и не зануды.

По крайней мере, общие темы у нас всех нашлись достаточно быстро. Да и о чём могут говорить четверо не совсем трезвых мужчин, пока их дети спят на прогулке? Угадайте с трёх раз…

– Главное, блин, каждое утро по всей квартире валяются бумажки от прокладок. Тонкие такие, блин, хрустящие, ароматические, на каждый день, с запахом алоэ или ромашки, легковпитывающие, под цвет, блин, трусиков. Мать мою, хрень какая-то, почему, блин, я вообще это знаю?!

– Крепись, братан. Я, вообще, спортсмен, с восьми лет на соревнованиях, сборы, тренировки, прочая муета, а она в соседней команде прыгала с шестом. Ну и типа взяла мой шест и прыгнула. Образно. Вторая дочка уже. Нормально. Я чё, я без претензий. Но из спорта пришлось уйти. И к шесту её больше не подпускаю. Хотя и хочется порой. Но на хрен, на хрен! Как-нибудь сам…

– Та ладно! Та чё там! Меня уволили ещё месяц назад, и чё? Вы знаете, сколько у нас платят пособия на ребёнка? Вот и я не знал, а когда узнал, то охренел на месте. Мне этого «пособия» даже на пиво не хватает! И чё?

– Кстати о пиве. Моя вылила в унитаз мою «тройчатку» от нервов, решила, что это коньяк, да ещё палёный. А это просто смесь валерьянки, пустырника и боярышника. Реально нервы лечит! Ну и чего добилась? Вечером сама купила мне коньяк.

– Женщина – это диагноз, – глубокомысленно обобщил я, и все мои новые друзья-шовинисты многозначительно покивали.

Потом, посовещавшись, тощего Виталика послали в ближайший «Погребок», сто пятьдесят метров, за бутылкой «Старейшины». Там были и подороже, но смысл?

Я просто хотел насладиться вменяемым мужским обществом. Любой молодой отец меня поймёт. Дети спят на свежем воздухе, и я вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не жду, когда вернётся Азриэлла. В конце концов, да пусть она тоже отведёт душу на любимой работе. Возможно, поэтому я чрезмерно расслабился.