сделал. Выглядел мужчина, как и всегда, спокойным и уверенным в себе. И его ничуть не смущал поднос, который он держал в руках. На нем стояли знакомый мне металлический чайничек, белая кружка и тарелка, накрытая сверху другой тарелкой.

В желудке громко заурчало в ту же секунду, но покраснеть от стыда я себе не позволила. Вдохнула, выдохнула и четко произнесла:

– Арс, что я здесь делаю?

– Спала, – ничуть не смутившись, ответили мне, в мою сторону абсолютно не глядя. Создавалось стойкое ощущение, что не смотрел он на меня специально, чтобы лишний раз поберечь мою психику. – А до этого я тебя лечил. Ты наглоталась воды, заболела и, как итог, пролежала в лихорадке три дня. И я бы на твоем месте не торопился вставать.

Я на своем месте вставать тоже не собиралась. Во-первых, я впервые за последние дни спала на нормальной кровати, с нормальной подушкой и под нормальным одеялом в позе, от которой не болит спина. А во-вторых…

Это одеяло теперь у меня было не забрать. Второй раз демонстрировать собственные ноги у меня желания не имелось. Не хватало еще, чтобы капитан подумал обо мне, как о доступной женщине. Вот принесет мне мою одежду, выйдет из своего кабинета, и тогда…

Поднос опустился на кровать прямо рядом со мной. Туда же сел капитан, не обремененный моральными терзаниями по поводу недопустимости такого поведения.

Однако хватило его всего на секунду.

Поднявшись на ноги, господин Айверс дошел до шкафа со стеклянными дверцами. Открыв одну створку, быстро отыскал взглядом и достал прозрачный пузырек с ярко-голубым содержимым.

Видимо, для меня, потому как, вернувшись, несколько капель он отсчитал прямо в чашку, куда затем налил из чайничка горячего отвара.

– Ешь и спи, – приказали мне непримиримо.

– А… – хотела я, собственно, поинтересоваться, чем меня собирались напоить.

Но сказать мне не дали ни слова.

– Ешь и спи, Ари, – повторил Арс, глянув строго. – На острове силы тебе еще пригодятся.

Спорить я не решилась. Да и прав был мужчина по всем фронтам. Мне бы не хотелось отсиживаться на корабле, когда мы достигнем островов, на одном из которых, как говорила Роззи, и был спрятан клад Проклятого Капитана.

Да я себе этого просто не прощу! Это же клад! Самый настоящий! Пиратский! И если уж на то пошло, в его поисках как часть команды я хотела принимать самое непосредственное участие.

Точно выполняя все приказы капитана, я поела, несмотря на то, что содержимое тарелки на еду походило мало. Только на вкус мне удалось определить, что это бульон из птицы, щедро сдобренный перетертыми овощами. Неприятный темно-зеленый цвет, судя по всему, давала брокколи.

Следом пришлось выпить и отвар, который на звание приемлемого походил мало. Чувствовался привкус горькой пилей-травы и кислых цветков регульника. Эти природные носители витаминов наша кухарка часто добавляла в чай, а потому разгадать их в букете мне не составило особого труда.

Однако растения, обладающие успокоительным эффектом, я так и не распознала. А они точно были, потому что сморило меня, едва голова коснулась подушки. Только сновидений увидеть так и не удалось. Через время я просто открыла глаза, словно и не спала вовсе, но отдохнувшей себя очень даже почувствовала.

Настолько отдохнувшей, что бесцельно лежать под одеялом больше не хотелось. Во мне кипела энергия. Все внутри меня требовало подняться и чем-нибудь заняться, но ни одежды, ни Арса рядом не наблюдалось.

Подождав минутку, а то и две, я начала рассматривать кабинет капитана более детально. Даже позволила себе осторожно выбраться из-под одеяла, но в случае чего была готова в тот же миг рвануть обратно.

Чувствовала себя я при этом просто замечательно. Болезнь если и была, то оказалась успешно побеждена Арсом и его чудо-лекарствами. А их – лекарств – в шкафу за стеклянными створками нашлось несколько десятков. Все флаконы были разными и различались как день и ночь.

А на другой полке хранились бархатные мешочки – то ли с травами, то ли с порошками. Я могла только предполагать. Открыть шкаф и утолить свое любопытство я так и не решилась. Мне бы, например, не понравилось, если бы кто-то вдруг стал копаться в моих личных вещах.

Собственно, именно по этой причине свои руки я держала при себе даже тогда, когда подошла к столу господина Айверса. За ним он проводил чуть меньше времени, чем за штурвалом, то корпя над бумагами, то делая какие-то расчеты.

Каждый раз, когда я заходила в этот кабинет с подносом, мне всегда было любопытно, что за портрет в круглой железной раме украшает столешницу. От двери изображение было не рассмотреть, как ни старайся, а теперь мне ничто не мешало увидеть молодую привлекательную девушку с пепельными волосами.

Она показалась мне настоящей красавицей. Художник передал на холсте и изящные черты лица, и словно фарфоровую кожу, и мягкость взгляда, и нежность рук. А еще я почему-то была уверена, что девушка из благородных.

– Вижу, тебе уже лучше? – раздалось у меня за спиной неожиданно.

Как Арс вошел в свой кабинет, я снова не услышала, а потому испугалась. Сама не заметила, как взяла чужой портрет в руки, так что пришлось быстро возвращать его обратно на стол. Обернувшись, загородив собой столешницу, я прижала ладони к ее краю.

– Мне действительно лучше, спасибо. Еще раз, – произнесла я от всего сердца и…

Вдруг вспомнила то, что моя память услужливо стерла. Шторм. Неудержимые волны, желающие потопить меня во что бы то ни стало. Глаза, в которых отражалась серо-синяя морская буря. И поцелуй – короткий, порывистый, соленый, первый.

Сердце мое мгновенно заколотилось в груди. Меня бросило в жар, потом в холод, потом снова в жар. И будто молнией прошибло, стоило капитану окинуть меня с ног до головы пробирающим душу взглядом.

Медленно… Он двигался слишком медленно, плавно, размеренно, словно уверенный в себе хищник, а остановился очень близко. Слишком близко – так что мне пришлось смотреть снизу вверх.

Голова кружилась, как после танца. Я ощущала чужое теплое дыхание на своих губах и никак не могла отвести взгляд. Только почувствовала, как Арс положил мои вещи на столешницу, а потом опустил свои ладони по бокам от меня.

Меня бросило в дрожь. Целая бездна скрывалась в его глазах. Я не видела ничего и никого, кроме этих глаз, кроме этого лица, кроме притягательной, слегка самоуверенной улыбки.

Ничего… Оттого и спрашивать было в сто раз больнее:

– Кто она?

– О ком ты? – мягкий голос капитана вибрировал, вызывая мурашки по телу.

Босые стопы давно озябли. Пальцы с силой впивались в край столешницы.

– Девушка с портрета, – выдохнула я, с трудом найдя в себе силы на это.

– Я собираюсь поцеловать тебя, Ари, а тебе интересно, кем является девушка с портрета?

– Если вы женаты или… – каждое новое слово давалось мне все хуже.

Хотелось зажмуриться, закрыть уши и никогда не услышать ответа на свой вопрос, но так нельзя. У меня больше не было семьи, имени, дома и титула, но все еще имелись принципы.

– Или у меня есть возлюбленная? – закончил он за меня. – И что тогда? Благородство не позволит тебе ответить на поцелуй? Или принять его? – Криво и даже как-то горько усмехнувшись одним уголком губ, Арс внезапно отвернулся, встал ко мне спиной и отошел. – Она мертва, Ари. Это все, что тебе нужно о ней знать. А теперь переодевайся и уходи.

Я ушла. Переоделась, так и не проронив больше ни слова. Порывалась на самом деле, но капитан все это время стоял ко мне спиной, непримиримо сложив руки на груди, и смотрел исключительно в стену.

А я… Я вернулась обратно на кухню к Ричу, но при этом чувствовала себя виноватой, хотя вроде бы ничего предосудительного не сделала. Я ведь имела полное право спросить. Он собирался меня поцеловать.

А если бы он оказался женат? А если бы его на берегу ждала возлюбленная? Я бы себе этого никогда не простила. Потому что любовь – она либо есть, либо ее нет, хотя я в этом не очень-то разбиралась. Все мои познания сводились к любовным романам, читать которые мне удавалось украдкой.

И все же Арс собирался меня поцеловать. Только от одной мысли о возможном поцелуе