Все мысли сразу куда-то улетучиваются. Лифт начинает обратный отсчет этажей: 20, 19, 18… Самый удивительный случай… 17, 16, 15… В голове рождается ответ, и я даже не успеваю его обдумать – так хочется прервать молчание.

– День волшебных случайностей! – выдаю я.

– Не понял?

Да что ж за фигня! Вот теперь я точно красная, как рак…

– День волшебных случайностей, – бормочу я, не глядя на Ноя. 10, 9, 8…

– А что это за день такой?

5, 4, 3…

– Когда мы с братом были маленькими, мои родители придумали проводить его раз в году.

Лифт опускается на подземную парковку, и двери открываются, но Ной не спешит выходить.

– И что особенного было в Дне волшебных случайностей?

Я робко поднимаю глаза на Ноя и с удивлением замечаю интерес на его лице.

– Он всегда выпадал на будни, но нас освобождали от школы. Папа готовил «Случайный пирог», который мы ели весь день: кусочек на завтрак, обед и на ужин. Таково было правило: в День волшебных случайностей каждый прием пищи заканчивался поеданием пирога. И еще одно правило гласило, что в День волшебных случайностей надо отправиться в Случайное путешествие.

– Звучит интересно.

– Да. Родители доставали карту, и кто-нибудь из нас тыкал пальцем в любую точку, закрыв глаза, а потом мы ехали в это случайное место.

Лифт закрывается, и Ной быстро нажимает кнопку, чтобы открыть двери.

– Да, День волшебных случайностей – идея супер, – протяжно произносит Ной.

Мы выходим на огромную стоянку. Я мысленно радуюсь, что Ноя не напугала бредовая традиция моей семьи.

– И мне особенно нравилось, что об этом дне никто, кроме нас, не знал. Все остальные как обычно шли в школу и на работу, а мы отправлялись в путешествие и целый день ели вкусный пирог. А самое интересное, что мы не знали, когда наступит День волшебных случайностей. Мама и папа никогда нас заранее о нем не предупреждали.

– Это как если бы Рождество каждый год праздновали в новый день, – размышляет Ной вслух и качает головой. Даже при слабом освещении подземной стоянки я отчетливо вижу, что мне удалось его удивить.

– Обещай никому не рассказывать об этом, ладно? Мы каждый раз давали клятву, что сохраним День волшебных случайностей в секрете, потому что мама и папа врали нашим учителям, будто мы пропускали школу по болезни.

– Первое правило Дня волшебных случайностей: не говорить о Дне волшебных случайностей, – с серьезным видом выдает Ной.

– Точно.

– А вы до сих пор его проводите?

Я смеюсь в ответ.

– Нет, у нас сто лет не было Дня случайностей. Наверное, мы с братом уже слишком взрослые для такого.

– Как можно быть слишком взрослым для Дня волшебных случайностей? – хмурится Ной. – Невозможно быть слишком взрослым для пирога и путешествия!

– Это точно! – смеюсь я.

Ной достает ключи от машины и нажимает кнопку на брелке. Стоящий неподалеку черный блестящий пикап «Шевроле» пиликает и моргает сигнализацией.

– Тебе сколько лет? – спрашивает Ной.

– Пятнадцать. Почти шестнадцать. – Не успеваю договорить, как мой внутренний голос начинает ругаться: «И зачем было уточнять, что тебе «почти шестнадцать»? Теперь Ной подумает, что он тебе нравится. Теперь…»

– Ясно, а мне восемнадцать. Мы определенно еще не слишком стары для пирога и путешествия.

Мы подходим к машине, и я останавливаюсь у пассажирской двери.

– Что, если мы устроим День волшебных случайностей сегодня? – многозначительно шепчет Ной.

– Серьезно? – немного опешив, спрашиваю я.

Ной оглядывается по сторонам, будто желая убедиться, что нас никто не подслушивает, и продолжает:

– Пирога мы уже отведали, а теперь я повезу тебя в Случайное путешествие по Бруклину.

– Будет здорово! – восторгаюсь я.

– Офигееееенно, – поправляет Ной с сильным нью-йоркским акцентом. – Ты сейчас в Большом яблоке, а здесь принято говорить «офигееееенно».

– Будет офигееееенно, – говорю я и открываю дверь пикапа.

– Хочешь повести машину? – удивляется Ной.

– Нет. С чего ты взял?

Я заглядываю внутрь и понимаю: внутри салона все расположено зеркально, и выходит, что я открыла дверь со стороны водителя. Как ни странно, эта оплошность меня ничуть не смущает.

– Извини, совсем забыла, что вы ездите не по той стороне дороги, – говорю я и обхожу машину.

– Мне всегда казалось, что это вы ездите не по той стороне. Наша сторона – правая, во всех смыслах.

Я залезаю в машину и замечаю на пассажирском сиденье потрепанный блокнот. Я поднимаю его и сажусь. Очень непривычно, что передо мной нет руля.

– Дай-ка это мне, – говорит Ной, забирая блокнот у меня из рук. Он прячет его в бардачке, и мне становится любопытно, какие секреты хранятся внутри этого блокнота. Может, он молодой перспективный писатель? Или поэт? Есть в его растрепанной прическе и больших карих глазах что-то поэтическое. Я еще раз обвожу взглядом салон машины, и чувство, что я попала в параллельную вселенную, усиливается. Приборная панель завалена медиаторами и коробками из-под компакт-дисков, а на зеркале заднего вида покачивается нитка черного бисера. Машина у Ноя тоже… «рокзвездическая».

– Почти во всем мире правостороннее движение, – рассуждает Ной, вставляя ключ в замок зажигания. – По-моему, только британцы ездят по левой полосе.

– Если большинство людей что-то делает, еще не значит, что так поступать правильно, – парирую я, защелкивая ремень безопасности. – Большинство людей воюет, заставляет детей учить в школе естествознание и пьет колу с вишневым вкусом. И что, это правильно?

– Кола с вишневым вкусом? – Ной удивленно поднимает брови.

– Ее вообще надо запретить. На вкус как лекарство. – говорю я, притворно морщась.

Только когда Ной выезжает на Парк-Авеню, я понимаю, что села в машину абсолютно спокойно. Похоже, скулы, улыбки и ямочки на щеках действуют лучше, чем техника дыхания и мысли о супергероях. Но как только мы выезжаем на первый большой перекресток, я начинаю волноваться. Вчера я не паниковала в такси потому, что была зажата между мамой и Эллиотом. А сейчас я сижу на переднем, в Англии – водительском месте, и мне становится не по себе.

– Значит, в университете учишься? – спрашиваю я Ноя, вжимаясь в кресло.

Он отрицательно мотает головой.

– Неа, решил немного отдохнуть от учебы.

– Годовой перерыв перед поступлением?

– Что-то вроде того. А теперь, мисс Пенни, скажите, если бы вы были музыкальным инструментом, то каким?