— Мой дед никогда не принимал слабительного, а он прожил…

— А доказательства где? — перебил Пирсон.

— Ты что, не веришь моему деду?..

— Поглядите, — тихо сказал Гэррети. Не склоняясь ни на однуиз сторон в споре о слабительном, он рассеянно наблюдал заПерси-как-там-егофамилия.

Он с трудом верил своим глазам. Перси подходил все ближе иближе к краю дороги и шагал теперь по обочине. То и дело он бросал испуганныевзгляды то на солдат в вездеходе, то вправо — в сторону леса, до которого былоне больше футов. — Похоже, он хочет смыться, — сказал Гэррети.

— Они его пристрелят, — голос Бейкера вдруг упал до шепота.

— Вроде никто на него не смотрит, — неуверенно заметилПирсон.

— Так не привлекайте к нему внимание! — раздраженно бросилМакфрис. — Что за олухи!

В следующие десять минут никто из них не сказал ничеговразумительного. Они имитировали разговор и напряженно следили за тем, как Персивсе ближе и ближе подбирается к спасительному лесу.

— Он просто трусит, — буркнул наконец Пирсон, и тут, будтоуслышав его слова, Перси спокойно, медленно направился к лесу, два шага — и онбудет там. Его ноги в джинсах двигались неторопливо, и весь он, со своимисветлыми волосами и мальчишеским лицом, походил на скаута, пришедшего в леснаблюдать птиц.

Предупреждений не было. Он лишился права на них, как толькоего нога сошла в траву, окаймлявшую дорогу. Солдаты прекрасно знали это.Старина Перси-как-там-его-фамилия не мог их надуть. Последовала быстраякоманда, и Гэррети перевел взгляд с Перси на солдата, стоящего на броневездехода.

Солдат казался высеченным из камня; приклад карабина былприжат к его плечу.

Потом он снова поглядел на Перси. Тот стоял у опушки леса,так же похожий на скульптуру, как стреляющий в него солдат. «Они могли быпослужить моделью для Микеланджело», — подумал Гэррети. Одна рука Перси былаприжата к груди, будто он читал стихи. В глазах застыл немой экстаз. Между егопальцев заструилась кровь, блеснув на солнце. Старик Перси.

“Эй, Перси!" — кричала его мать.

Перси с его дурацким именем преобразился в прекрасного,залитого солнцем Адониса, пораженного стрелой безжалостного охотника. Одна,вторая, третья капли крови упали на черные, запыленные туфли Перси, и все этослучилось за какие-нибудь три секунды. Гэррети не успел сделать даже двухполных шагов, а Перси был уже мертв. Он смог шагнуть вперед и издать непонятныйзвук, похожий на кряхтение.

Потом упал, перевернулся, и его неподвижное лицо, начинающееобретать застывший покой смерти, уставилось в небо.

— Пусть земля эта покроется солью, — быстро заговорил вдругМакфрис. — Да не прорастет на ней ни злак, ни побег. Прокляты пусть будут детиэтой земли и потомство от чресел их. И прокляты будут их бедра и голени. СвятаяМария, разрази эту землю громом по милости своей.

Он начал хохотать.

— Заткнись, — хрипло сказал Абрахам. — Не говори так.

— Это Божьи слова, — Макфрис истерически хихикнул. — Мы идемради Господа, и мухи летают тоже ради Господа, это уж точно, так благословенбудь плод чрева твоего Перси. Аминь! Отче наш, иже еси на помойке, да позоритсяимя твое.

— Я тебя сейчас ударю! — лицо Абрахама было очень бледным. —Я сделаю это, Пит.

— Вот истинно верующий, — Макфрис снова хихикнул. — О моинедостойные потроха! О моя святая жопа!

— Я тебя ударю, если ты не заткнешься! — почти простоналАбрахам.

— Не надо, — сказал испуганно Гэррети. — Только не деритесь.

— Да-да, будьте хорошими мальчиками, — подхватил Бейкер.

— А тебя кто спрашивал, краснорожий?

— Он был слишком молод для этой затеи, — печально сказалБейкер. —На вид ему и четырнадцати не исполнилось.

— Мамаша его избаловала, — дрожащим голосом добавил Абрахам,оглядывая Гэррети и Пирсона. — Ведь правда же?

— Ну, больше ей это не удастся, — сказал Макфрис. Олсонпринялся умолять солдат. Тот из них, что застрелил Перси, ел теперь сэндвич.Они проходили мимо бензоколонки, возле которой механик в грязном комбинезонеполивал из шланга газон.

— Хоть бы на нас брызнул, — сказал мечтательно Скрамм. —Чертовски жарко.

— Всем жарко, — буркнул Гэррети.

— Я всегда думал, что в Мэне холодно, — устало проговорилПирсон.

— Теперь ты знаешь, что ошибался, — Гэррети пожал плечами.

— Ты молодец, Гэррети, — сказал неожиданно Пирсон. — Я рад,что тебя встретил.

Макфрис иронически улыбнулся.

Они прошли мимо двух-трех грузовиков, загнанных на обочину,чтобы не мешать Длинному пути. Один из водителей стоял и смотрел на них,прислонясь к своей машине — громадному белому рефрижератору. Чувствуя исходящийот него приятный холод. Когда участники проходили мимо, он погрозил им кулаком.

— Зачем он это? — недоуменно, с обидой в голосе, спросилСкрамм.

Макфрис усмехнулся:

— Это первый честный гражданин, который нам встретился ссамого начала этой заварушки. Знаешь, Скрамм, он мне чертовски нравится.

— Мы согнали его с дороги, — объяснил Гэррети. — Теперь ониз-за нас опоздает и потеряет работу. Или у него отберут машину, если он еевладелец.

— Чушь это все! — рявкнул Колли Паркер. — Все знали, что этадорога будет занята. Просто он сволочь, такая же, как и все.

— Ты, кажется, знаешь что-то об этом, — сказал Абрахам.

— Немного, — ответил Гэррети. — Мой отец водил рефрижератор,пока его не… Пока он не исчез. Это трудная работа. Может, этот тип не успелсвернуть, или еще что.

— Он не должен был показывать нам кулак, — настаивал Скрамм.— Его вонючие помидоры или что там у него — это ведь не вопрос жизни и смерти.— Твой отец ушел от вас? — спросил Макфрис.

— Его забрал Эскадрон, — коротко ответил Гэррети. Он молчаумолял Паркера или кого-нибудь открыть рот, но никто не сказал ни слова.Стеббинс все еще плелся позади. Когда он прошел, водитель полез назад в кабину.Впереди прогрохотали карабины. Кто-то упал, и двое подскочивших солдат оттащилиего к обочине. Третий подошел к ним с мешком, и они стали запихивать туда тело.

— У меня дядю тоже забрали, — несмело сказал Уаймэн. Гэрретизаметил, что подошва его левой туфли оторвалась и шлепает по асфальту прикаждом шаге.

— Эскадрон забирает только кретинов, — внятно проговорилКолли Паркер.