Хотя договор со Ждановым сводился к тому, что Таня должна кормить кота раз в день, ей казалось недостаточным свести свои обязанности только к этому; когда она приходила, кот бросался к ней, терся об ноги, жалостливо мяукал, в общем, всячески выказывал, что нуждается в общении. Поэтому сердобольная Татьяна стала задерживаться в квартире Жданова; она брала Прошу на руки, садилась с ним в кресло и что-нибудь читала.

В тот вечер Татьяна, по обыкновению, пошла в соседскую квартиру проведать кота. Поскольку ей всего лишь требовалось спуститься по лестнице до площадки Жданова, переодеваться девушка не стала – так и пошла в домашнем халате (Проше-то все равно, в чем она ходит). Как только она вошла в соседскую квартиру, мобильный требовательно зазвонил. Увидев на экране высветившийся номер Саши Баранова, Таня вздрогнула и выронила связку ключей. Она механически насыпала коту корм и устало опустилась в кресло в гостиной.

За первым звонком последовал второй, третий. Татьяна знала, что если сейчас она не выдержит и ответит Саше, то их история начнется сначала. Она все бросит, сбежит из Москвы, помчится в Приморск, простит Сашу и снова будет ждать, терпеть, надеяться… Она уже хотела ответить (и будь что будет!), но на колени вдруг прыгнул Проша, да так неловко, что своим крупным телом подтолкнул ее руку и Татьяна выронила телефон. Кот уселся на ее коленях поудобнее и затарахтел, как трактор.

– Я поняла, Проша, – усмехнулась Татьяна, – ты считаешь, что нам с Сашей не надо разговаривать?! Ладно, будем считать это знаком свыше. – Она подняла телефон и отключила его – вот так. А завтра я сменю номер, и Саша мне никогда больше не позвонит.

Кресло, в котором сидела Татьяна, располагалось напротив окна, и было видно, как идет на улице снег. И вот снег, холодный синий вечер, прощание с прошлым, слезы… Татьяне хотелось излить кому-то душу, и на роль благодарного, бессловесного слушателя отлично подошел Проша.

– Вот как бывает, – бормотала Татьяна то ли Проше, то ли в пустоту, то ли в снежную тьму за окнами, – я думала, что однажды Саша поймет, как сильно я его люблю, и тогда у нас все будет хорошо, но вышло иначе…

Проша слушал, посверкивая изумрудными глазами и, может статься, сочувствовал Татьяне. Так длилась эта человечье-кошачья идиллия под снегопад за окнами, но вдруг из прихожей послышалось звяканье ключей и звук открываемой двери. Татьяна испуганно вскочила: кто это там? Кот зашипел, вероятно, тоже испугавшись.

– Андрей, это вы? – крикнула Татьяна.

Но это был не сосед. В комнату влетела та самая экспрессивная брюнетка Соня, которая несколько дней назад скандалила у Жданова под дверью.

– Добрый вечер! – кивнула ей Татьяна, как старой знакомой.

Вместо ответного приветствия Соня вылупила темные, густо подведенные глаза; судя по выражению этих глаз, наливающихся яростью, Соня не была рада встрече с Татьяной, сидящей в халате в квартире Жданова. Ой, как не рада.

– Это вообще, что такое? – прошипела Соня (куда там коту!). – Это что же? И недели не прошло, а у Жданова завелась любовница?!

Татьяна вздохнула: какая нелепая ситуация, а хорошо бы сейчас оказаться у себя в квартире, чтобы избежать сомнительных, водевильных сцен! Однако деваться ей было некуда, и она попыталась объяснить темпераментной Соне, что на самом деле их со Ждановым ничего не связывает. Но какое там – девушка вопила, не желая ничего слушать. И тогда Татьяна, возможно, от растерянности, спросила первое, что пришло ей в голову:

– А как вы вошли в квартиру, вы же отдали ключи мне?

Вот это была стратегическая ошибка. Потому что эта фраза удвоила агрессию Сони – та уже не шипела, а клокотала, как проснувшийся вулкан:

– А у меня есть запасные ключи! И я отдавала тебе ключи Жданова не для того, чтобы ты тут же влезла в его квартиру!

«Припадочная какая-то, – с тихой тоской подумала Татьяна, – вот спасибо Жданову, в очередной раз удружил. Ясно же с самого начала было, что от него одни неприятности!»

– Да не нужен мне ваш Жданов! – угрюмо бросила Таня. – От него одни неприятности.

– Не нужен?! – взвизгнула Соня. – А чего сидишь тут у него ночью в нижнем белье?

– Это халат, – покраснела Татьяна. – И вообще я не к нему пришла.

– А к кому? – демонически расхохоталась Соня.

– К коту, – честно призналась Таня.

Соня перестала хохотать и посмотрела на Татьяну так, как будто услышала нечто несусветное:

– Ты дурой-то не прикидывайся! Я знаю, кто ты такая – ты артистка с дурацкой фамилией с верхнего этажа! И не надо мне тут кинематограф устраивать!

Татьяна вспыхнула (да что за хамство!):

– Ничего я не устраиваю! Жданов сам дал мне ключи и попросил заходить раз в день.

– Значит, сам дал? Вот сволочь! – Соня задохнулась от гнева.

В следующую минуту она стала срывать висевшие на стенах картины со снежинками и топтать их.

Татьяна растерялась – ей было жаль прекрасных картин, и она потребовала (сама от себя такого не ожидала) «прекратить это безобразие». Но Соня и не подумала остановиться, напротив, она стала крушить все вокруг с еще большим пылом. Не вытерпев, Таня бросилась ей наперерез и, схватив последнюю уцелевшую картину, прижала ее к груди. С минуту барышни смотрели друг на друга, и если бы взглядом можно было испепелить, судьба Татьяны оказалась бы печальной. В этот миг из-за дивана показался кот.

– Это мой кот! – вздрогнула Соня. – Я заберу его с собой!

Кот быстро сиганул обратно под диван.

Татьяна вздохнула – ей почему-то казалось, что Соне наплевать на кота и она хочет его забрать, чтобы насолить Жданову.

– Нет, кота я вам не отдам, – отрезала Таня. – Вот Жданов вернется, с ним и решайте, делите свое имущество. А пока я за него отвечаю. – И, видимо, что-то такое сверкнуло в глазах Татьяны, которую все всегда считали тихоней и рохлей, что Соня отступила. На прощание, впрочем, она пообещала, что еще вернется.

Как только за Соней закрылась дверь, Татьяна схватила кота в охапку: «Пойдем, Проша, ко мне жить, вот приедет твой хозяин, пусть он со своей Соней сам разбирается, а ты пока поживешь у меня». Кроме кота Татьяна забрала из квартиры Жданова уцелевшую картину со снежинкой и средневековый трактат Кеплера.

…И стали они с котом жить-поживать в Ольгиной квартире. Правда, Ольга, узнав эту историю, сестру отругала, сказала, что та и в Москве продолжает цеплять чужие проблемы: «Ох, Таня, Таня!»

* * *

«Ох, Таня, Таня, – покачала головой Ольга, – как всегда в своем репертуаре! Надо же Жданова пожалела, кота какого-то приперла… Хобби у нее, что ли, такое – взваливать на себя всю общественную нагрузку? Ну просто героиня, самоотверженная женщина! Превратила свою жизнь черт знает во что: мамаши приводят ей детей, бабки – собак, а она – безотказная – всех привечает, всем соболезнует!» Вот вчера в квартиру ломился какой-то алкаш и требовал дать ему на бутылку. Когда Ольга спросила у сестры, кто это вообще такой, Татьяна вздохнула: «Это Костик, он несчастный, я даю ему денег в долг…»