* * *

Слуги всегда ели за час до обеда Хоули. Когда Ханна вбежала на кухню, Сюзи посмотрела на неё и ахнула:

— Господи, Ханна! Ты будто призрака увидала! Что стряслось?

— Это все Лайла. По-моему, Сюзи… по-моему… по-моему, она что-то против меня замышляет.

— Замышляет? — На веснушчатом лице Сюзи отразилось раздумье. Она упёрлась руками в полные бёдра и серьёзно поглядела на Ханну. — Ну, ну, успокойся. Ничего она не замышляет. Ей ума не хватит.

— Нет! — воскликнула Ханна с таким жаром, что Сюзи отшатнулась. — Тут-то ты и не права. Ума ей как раз хватает.

— Ладно тебе, Ханна. У неё тяжёлая нервная болезнь, вот и всё. Она дурная на голову, из-за этого и…

— Нет, Сюзи, ты меня послушай. Лайла не просто дурная на голову. У неё с сердцем, с душой что-то неладное. У неё вместе с кошкой. — Ханне подумалось: как странно прозвучало сейчас слово «вместе».

Может быть, Лайла с кошкой «вместе» увидели что-то в Ханне? Может быть, заметили, что сама она чувствует, как ей чего-то не хватает? Или они вместе хотят заполучить что-то, что есть у Ханны? «Но ведь у меня ничего нет, совсем ничего, — подумала девочка, тут она потянулась к груди, где под платьем висел мешочек. — Или им нужно это?» Ханна представила себе кристаллы-капельки.

У Сюзи задрожала нижняя губа.

— Мне страшно делается, когда ты так говоришь, Ханна.

— Мне самой страшно, Сюзи.

За обедом мистер Марстон объявил, что скоро начинается подготовка к переезду в Мэн.

— К концу недели мистер Уилер продвинется в работе настолько, что вазы ему уже не потребуются. Так что они отправятся с первой партией.

По всей видимости, переезд из дома номер восемнадцать по Луисбург-сквер в Мэн проходил в два приёма. Глэдрок располагался на острове под названием Маунт-Дезерт, Пустынная гора. Как объяснила Флорри, на самом деле Маунт-Дезерт — «не совсем остров», он соединяется с большой землёй перешейком. Ханне, к счастью, выпало ехать с первой группой слуг, которая отправится в летний дом на пароходе, сопровождая сундуки с вещами и, разумеется, вазы. Только мысль о том, что она поедет на этот «не совсем остров» и будет жить в огромном особняке всего в пятистах футах от моря, останавливала Ханну, которой сейчас безумно хотелось бросить всё и уволиться. Но в оставшиеся до переезда два дня ей предстояло не менее суровое испытание, чем то, каким был для неё месяц в Салине.

Хотя Яшма больше не пробиралась к ней в комнату, девочка стала крайне осторожно держаться с кошкой. Замка в двери у Ханны не было — Хоули строго запрещали слугам запираться на замок, — однако девочка приучилась плотно закрывать дверь, чтобы её случайно не распахнуло ветром или кошачьей лапой. Но вечером того дня, когда было объявлено о грядущем переезде в Мэн, Ханна, едва войдя в свою каморку, почувствовала, что там кто-то побывал. Она внимательно огляделась, но все её скудное имущество лежало на месте.

Девочка поставила лампу у кровати и разделась. Затем подошла к умывальнику, зажгла вторую лампу и налила воды в металлический таз, чтобы умыться. В воде что-то краснело. Ханна наклонилась и пригляделась. Это были обрезки каких-то ниточек. Красных ниточек. Она медленно развернулась и подошла к кровати, держа лампу в руке. На подушке лежали такие же обрезки красных ниток. Девочка откинула покрывало. Нитки были разбросаны по всей постели.

«Ох, а это бедняжка Дотти. Выходит, теперь это будешь ты. Ты же не против?» — вспомнила она разговор с Дейз в тот день, когда они разбирали кукольный дом. Перед Ханной были волосы куклы, которые они с Дейз тогда выкрасили тушью.

У девочки перехватило дыхание от гнева.

— Почему я? Что я сделала этой гадкой ведьме и её мерзкой кошке? — Она почувствовала, как в ней просыпается гордость. Она не испугалась. Пусть она простая служанка. Пусть у неё ничего нет. Но она не позволит Лайле Хоули издеваться над ней. Ханна собрала все обрезанные волосы куклы, какие нашла, и завернула в клочок писчей бумаги. Это будет её доказательство. Если Сюзи ей не поверит — наверняка поверит Дейз. Но сперва Ханне нужно было сходить в детскую и посмотреть на куклу. Развернувшись, она вдруг заметила кое-что ещё. Около плинтуса рядом с дверью лежала атласная коробочка, перевязанная розовой лентой. Ханна присела, подняла её и раскрыла. Внутри лежала парадная форма, в которую они с Дейз переодели куколку. Поверх маленького сиреневого платья с кружевным фартуком и чепца с лентами лежала крошечная записка. «Знай своё место, судомойка», — прочла Ханна, развернув её.

Девочка несколько минут смотрела на платьице и записку. Затем поставила коробочку на столик возле умывальника и вытряхнула в неё примерно половину красных ниток. Ханна аккуратно свернула записку и снова завязала ленточку.

— Мы ещё посмотрим, кто кого, — пробормотала девочка, опустила коробочку в карман и направилась в детскую.

На следующее утро Ханна застала Этти в детской на коленях перед кукольным домом.

— О нет! — простонала Этти.

— Что случилось, Этти? — Ханна на мгновение подумала, что малышка увидела то, что она сама обнаружила прошлой ночью: что куколке Дотти обрезали волосы, поменяли платье и разрисовали лицо уродливыми кляксами. Но Этти взволновало совсем другое.

— Смотри! — воскликнула Этти, указывая на кукольную комнату Лайлы.

— А что здесь? — не поняла Ханна.

— Видишь миску?

— Миску Яшмы?

— Да. Она налила туда настоящего молока. — Этти подняла взгляд на Ханну. В её ясных серых глазах читался страх. — Это всегда не к добру.

Ханна сглотнула.

— Не к добру?

Этти нахмурилась, будто размышляла над труднейшей задачей в мире.

— Я имею в виду, иногда на Лайлу находит… — она призадумалась, — а может, это на Яшму находит. В общем, они вдвоём замыкаются в этом своём мирке, и мне кажется, что… Ну, дело не в том, кто из них хозяйка, а кто… скорее в том, что в них от человека и что от… от…

— Животного? — прошептала Ханна.

— Нет! — строго возразила Этти. — Это оскорбление для всех животных — назвать Яшму животным, тем более кошкой.

Ханна почувствовала, что бледнеет. В наблюдениях этой маленькой девочки было что-то ужасающее.

Этти печально покачала головой.

— Вот увидишь, вот увидишь, — устало произнесла девочка, как будто то, что она хотела выразить, невозможно было объяснить словами. — Надо сказать маме… нет… нет, лучше мисс Ардмор, потому что если мама услышит… — Не договорив, она вышла из детской и отправилась искать мисс Ардмор. Ханна посмотрела ей вслед. Этти сгорбилась, выставив вперёд узкие плечики.

После того, как в мисочке Яшмы в кукольном доме обнаружилось молоко, напряжение стало нарастать, как снежный ком. Лайла отказалась спуститься к завтраку, и сеанс художника на сегодня пришлось отменить. Ханну утром послали с поручениями, а к её возвращению дом был словно в осаде. Мистер Марстон в кухне держал совет с прислугой. Званый обед, назначенный на вечер, отменили.