— Что случилось? — удивленно спросил Мак, последовавший за ней.

— Что ты делаешь, черт возьми?!

— Там? — Мак кивнул в сторону двери, нахмурившись. — Разве не видно? Работаю с покупателями.

— Что значит «работаешь с покупателями»? Развлекаешь этих дамочек, а те и рады?

Он ошеломленно покачал головой.

— Я даже не намерен отвечать на подобные вопросы. Да что с тобой. Тара? Соскучилась одна?

Я же говорил, что у меня в отеле места хватит на двоих.

Мак чувствовал, что перегибает палку, но ничего не мог поделать. Со времени их приезда из Ирландии она держала его на расстоянии, как будто между ними все закончилось. Он был разгневан, но все же держал себя в руках из уважения к Бет. Мак знал, что Тара переживает за тетю, знал, что боится снова довериться ему, и поэтому благоразумно решил не тревожить ее, дать ей еще время. Но ему все труднее становилось сохранять спокойствие. Когда же, наконец, черт возьми, она убедится в его благих намерениях? Что же еще нужно этой женщине?

— Не задавайся! — Ее руки непроизвольно сжались в кулаки, Тара в бешенстве смотрела на него. Если мне и одиноко, то на тебе свет клином не сошелся, Мак Симонсен!

— На что это ты намекаешь? У тебя кто-то есть? В приступе ревности Мак схватил ее за руку, как только она собралась развернуться и уйти.

— Ну конечно, нет! — Кусая губы. Тара уже проклинала себя за эту глупую вспышку. Вызвать у Мака ревность было не лучшей идеей, потому что отношения между ними, по крайней мере в последние несколько дней, и так были слишком натянутыми. Она вдруг почувствовала себя маленьким беззащитным раненым зверьком. Она хотела рассказать ему о своей беременности, но сначала ей надо собраться с духом. — Я немного устала, вот и все. И вовсе не хочу ссориться, хотя тебе может так показаться. Думаю, мне надо пойти прилечь. А ты присмотришь за магазином до закрытия?

Отпуская ее руку. Мак взглянул на часы.

— Нет проблем. Но когда магазин закроется, я поднимусь к тебе. Нам надо кое-что выяснить, а до тех пор я не уйду. Ясно?

Сдержав просившуюся на язык колкость, Тара сдержала свое возмущение и кивнула.

— Если хочешь, оставайся на обед. — Это прозвучало как жалкая уступка. — Будет только паста с домашним соусом. Ничего особенного.

Потирая подбородок. Мак медленно вздохнул.

Этот вздох дал Таре понять, что его терпение на исходе, и одного неосторожного шага будет достаточно, чтобы он перестал быть хорошим мальчиком. Внезапно на нее нахлынула тоска по тем нескольким счастливым дням в Ирландии. Стоило им вернуться домой, как жизнь опять стала слишком сложной.

— Иди ложись. — Он дотронулся до ее руки, едва улыбнувшись. — У тебя действительно усталый вид. Давай я сам приготовлю ужин?

— Хорошо. — У нее не было ни сил, ни желания спорить.

— Ты почти ничего не съела.

— Ты мне кто, мама, что ли? — Выскочив из-за стола, Тара побежала в гостиную.

Когда Мак вошел, она стояла у окна, комнату освещала только маленькая старинная лампа в углу Уже в который раз за этот вечер Мак гадал, что же творится у нее в голове. За ужином она не могла усидеть на месте. Сколько он ни пытался поймать ее взгляд, она все время отводила глаза. Он молил только о том, чтобы эта ее рассеянность не означала самого худшего: она хочет отказать ему, но не знает как. Мак не представлял, что сделает, если это на самом деле так.

— Принести тебе чего-нибудь? Стакан вина? Может, брэнди?

Тара обернулась к нему, скрестив руки на груди, будто защищаясь. На ней было светло-голубое джинсовое платье.

— Нет, я ничего не хочу, спасибо.

Мак нахмурился. Он напоминал официанта, который с трепетом спрашивает клиента, хорошо ли блюдо.

— С тобой что-то происходит, Тара, и даже если ты не скажешь мне сама, я все равно узнаю. В чем дело? И не говори мне, что сейчас не время.

Я не уйду, пока ты не ответишь. — В подтверждение серьезности своих намерений он удобно устроился на диване.

Более подходящей возможности, чтобы все рассказать, и вообразить было нельзя. Через пару дней вернется Бет, и Таре надо будет ухаживать за ней. Она и не надеялась, что Мак и дальше будет ей помогать. Удивительно, как он до сих пор держится. Каждый день она боялась, что ему придется вернуться в Лондон, к работе — чтобы опять с головой уйти в заботы о своем процветающем агентстве — и кто знает, когда у него найдется время повидать ее.

Сердце Тары словно заковали в свинцовый панцирь, в горле стоял комок. Она с трудом перевела дыхание.

— В общем… Я не уверена… То есть, я еще не делала тест, но думаю, что наверное.., я беременна.

Вот и все, она сказала это, и мир, кажется, не перевернулся. По крайней мере пока. Даже несмотря на то, что Мак не говорил ни слова, словно пребывал в трансе.

Наконец, он улыбнулся своей обезоруживающей, сногсшибательной улыбкой. Тара замерла.

— Не знаю, что и сказать. — Его слова ошеломили Тару, словно пощечина. Это было не то, что она ожидала услышать. В ее понимании «не знаю» значило сомнение, а сомнение — неуверенность, черт возьми! А ей так хотелось быть абсолютно уверенной, ей просто необходимо знать, что все будет хорошо. Ведь это естественное желание каждой будущей матери.

Погрузившись в круговорот сумбурных мыслей, Тара даже не заметила, как Мак встал, подошел к ней и взял за руки.

Чувственный запах его одеколона пробудил ее чувства, как будто слабо тлеющий костер вспыхнул с новой силой. Нервы натянулись, как струны. Она впилась глазами в его лицо, ее волнение дошло до предела.

— Нам надо было подумать об этом… Это моя вина. Я должна была настоять… — Не договорив, Тара вдруг почувствовала, как Мак крепко прижал ее к груди. Она ощутила его тепло и силу, которые подействовали на нее как наркотик, прогнав боль и наполнив невыразимой нежностью.

— Я был поражен, поэтому и не нашел слов, прошептал Мак, его теплое дыхание мягко касалось ее уха. — Это чудесная новость, Тара. Я чувствую себя как ребенок, который получил на Рождество подарок, о котором давно мечтал.

Тара обвила его руками, крепко прижав к себе.

Подняв голову, она вопросительно взглянула на него.

— Значит, ты не против?

— Не против? Ты что, совсем с ума сошла? — Засмеявшись, он приподнял ее и стал кружить.

— Перестань, Мак, у меня кружится голова. Ее обуревали разные чувства. Переведя дыхание, Тара мягко отстранила его. — Одна я не справлюсь. Во время своей первой беременности я вполне отдавала себе отчет в том, что ребенку нужны оба родителя. Мне было больно сознавать, что у моего малыша будет только мама. На этот раз я не допущу ошибки, но для этого я должна быть уверена, что ты будешь рядом. Я знаю, что мы не можем все предугадать, всякое может случиться… Знаю, что нельзя быть уверенной на сто процентов. Но мне надо знать, что я и ребенок действительно нужны тебе. Не хочу, чтобы, вернувшись к работе, ты забыл о своих обещаниях.