кого-то учить жить, кого-то осуждать. Повторю — в этой жизни бывает все.

— Уж лучше бы написал, что другую встретил.

Я помалкивал, посматривая на девушку. Иной раз лучше вопросы не задавать — все сами скажут. И дождался.

— Письмо я вчера получила, — вздохнула Марина и полезла в сумочку, которую я заметил только сейчас. А сумочка-то у девчонки модная, хотя и потертая. Ах ты, это же не сумочка модная. Вернее — она модная в моей эпохе, потому что у нас как раз мода на все винтажное или «аля-ретро». Я же такую видел у кого-то из своих женщин. Может, у жены младшего сына, а то и у внучки.

— Почитай, — решительно протянула мне Марина сложенный пополам конверт без почтовой марки.

Ну да, солдатские письма посылают бесплатно, а стоит такой конверт в два раза дешевле, нежели с маркой. Недавно ходил покупать конверты, взял с запасом, десять штук, истратил полтинник. В смысле — пятьдесят копеек, а не рублей.

— Мариша, прости, не буду, — покачал я головой. — Даже если хозяин письма тебе позволяет, лучше не читать.

То, что читать чужие письма нельзя, усвоил с детства и сам никогда в жизни этого не делал. Ну, за редким исключением, когда письмо могло стать вещественным доказательством, или давало мне пищу для размышлений. Но это, простите, совсем другое. Как-то, из-за письма, которое мы нашли на блат-хате, удалось раскрыть серию ограблений, а однажды удалось раскрыть убийство женщины.

Марина подумала, покачала милой головкой, убрала конвертик обратно.

— Ты мне своими словами скажи — что там тебе твой Миша пишет?

— А пишет он не мне, а какой-то Лиде. Пишет — дескать, занимается изучением боевой техники, охраняет покой. А еще — что очень любит и верит, что эта Лида его дождется. И все такое, что мне писал. И целует еще он ее сто тысяч раз! Он и мне такое писал. А он мне и позавчера письмо прислал, и вчера, хотя обычно только раз в неделю шлет. Я и обрадовалась. А тут — такое! Я позавчерашнее письмо взяла — тютелька в тютельку.

Ну и что тут сказать? Молодец этот Миша, хотя и засранец порядочный. Ну, с позиций мужской солидарности, я его понимаю. Охмурил двух девчонок, а они теперь обе его ждут. Если одна не дождется, так вторая останется. Но вслух сказал другое:

— Марина, ты пока не спеши делать выводы. Все может быть. Ошибка какая-нибудь, да мало ли что. Напиши ему письмо, спроси — что за дела? А еще лучше — пойдем-ка в столовую сходим. Составишь компанию?

— Завтракать? — удивилась Марина. Ухватив меня за запястье, потянула на себя. Вывернув шею, посмотрела на мои часы и сказала: — Так уже одиннадцать. Уже не завтракать, а обедать пора.

— Ну, у меня завтрак не тогда, когда утро, а тогда, когда проснулся, — отшутился я. — А ты сама-то сегодня ела? Завтракала?

Марина скорчила мордочку, отмахнулась — дескать, какой тут завтрак?

— Значит, ты тоже позавтракаешь, — решил я, ухватывая девчонку за руку и увлекая за собой.

Позавтракать я решил зайти в «Диетическую столовую», на Ломоносова. Там у нас в одном здании две столовые — одна диетическая, а вторая простая. Разница между ними невелика, но в диетической, как помнится, иной раз давали молочный суп с омлетной лентой, который мне нравился. Потом, из-за переезда в другую часть города, я в «диетической» столовой и не бывал, а такой суп больше нигде не видел. Вот, можно вспомнить. В этой жизни я там еще не был, все собирался.

Очередь в «диетичку» средняя — человек десять-пятнадцать. Вот, и к очередям начал привыкать.

Взяв два подноса, поставил Марину вперед:

— Набирай, а я следом.

Вот что всегда было в советских столовых, так это винегрет. Маринка, судя по всему, решила им только и ограничиться. Или у девчонки денег нет? Не спрашивая, ухватил две тарелки с молочным супом (с омлетной лентой!) и поставил на поднос девчонки.

— Марина, если не станешь есть — обижусь. И кашу себе какую-нибудь возьми.

Марина вздохнула, послушно ухватила рисовую кашу, а потом и стакан чая.

Я же решил пошиковать. Кроме супа взял еще и котлету с макарошками, стакан томатного сока и полстакана сметаны. Эх, гулять так гулять! Две булочки-витушки тоже заняли свое место. Когда мы подошли к кассе, Маринка полезла в сумочку, а я сказал:

— Девушка, посчитайте за двоих.

Наш завтрак-обед потянул на полтора рубля. Если точнее — на один рубль сорок восемь копеек.

— Леша, сколько я тебе должна? — спросила Марина, когда мы поставили наши подносы на столик.

— Марина, если мужчина пригласил женщину хоть в ресторан, хоть в столовую, то платит он, — веско сообщил я.

— Нет, так нельзя. Одно дело, если ты меня мороженым угостил, а столовая — совсем другое, — помотала головой девушка, опять раскрывая сумочку и принявшись греметь мелочью.

— Мариш, я сейчас и на самом деле обижусь, — хмыкнул я, подтягивая к себе молочный суп. — Ты ведь мне сейчас свое неуважение показываешь. — Отправив в рот первую ложку, потом вторую, хмыкнул. — Скажи-ка лучше, тебе этот суп нравится?

Девушка с удивлением посмотрела на меня и тоже попробовала:

— Суп как суп. У нас в училище, в смысле — в столовке, такой тоже бывает. Или такой, только с макаронами. Мы его берем, потому что он дешевле, чем щи или куриный.

Вот ведь какая странность. Ну точно помню, что мне этот суп нравился, а вот сейчас почему-то уже не кажется вкусным. Или у меня вкусовые ощущения изменились?

Но нравится или нет, но суп я съел. Потом и все остальное. Показал на одну из булочек:

— Я на двоих брал.

Маринка спорить не стала, а принялась разматывать витки у булочки, потом отщипывать и отправлять в рот. Покончив с половиной, допив чай, отодвинула посуду:

— Наелась.

— Ну, я тогда и твою долю доем.

Что-то сегодня на меня жор напал? Или я перенервничал, или еще что-то такое? Ладно, коли аппетит проснулся, нужно есть. Вот, булочка-витушка мне понравилась.

Мы унесли грязную посуду, вышли на улицу. Кажется, после завтрака девушка повеселела. Все правильно — на сытый желудок многие вещи кажутся не такими и страшными.

Вспомнилась вдруг старая песня. Не помню, кто же ее и пел? Мулерман, кажется?

— Марина, а