тут в Венгрии умирает король! Борис мчится в Польшу и получает помощь от короля Болеслава III, обещая после коронования братский союз Венгрии с Польшей и все виды поддержки: набирает сторонников и начинает войну.

Но. Уже коронованный Бела II разбивает его в пух и прах. Ловкий и быстрый Борис успевает сбежать, и теперь околачивается по европейским дворам, интригуя против Белы.

Внук Мономаха, племянник Мстислава, друг Императора Византии. Чего ждать от наглого претендента? А если он провернет очередную аферу и отберет трон? Или наоборот – с троном или без трона вмешается с войском в киевскую распрю? Чью примет сторону лихой парень?

Таким образом, король Венгрии заинтересован поддержать прочную и дружественную власть в Киеве.

А ведь это – мельчайшая деталь из сложнейшей мозаики тех союзов и противостояний…)

Но мы отвлеклись.

Ярополк с огромным войском осаждает Чернигов. Всеволод собирается бежать в половецкую степь. Бояре умоляют одуматься и заключить наконец мир. Мир заключен.

По этому миру Всеволод Ольгович на крестном целовании отказывается от претензий на Киев. Ярополк забирает у него обратно некоторые территории, отнятые было от киевской земли.

Жизни Ярополку остается меньше года. Такое напряжение выдержать долго – невозможно.

Приговор великому князю

Ярополк Владимирович был умен и обладал бесспорным талантом политика. Ошибался редко. Он понимал людей и умел на них воздействовать. Имел дар смягчать острые ситуации. Он был храбрый воин, что доказал в множестве сражений.

Но при этом был у него один критический недостаток, роковой для верховного правящего лица в обстановке экстремальных изменений. Не было в нем непреклонной жестокости и беспощадности в подавлении внутреннего сопротивления. А только так сохраняется единство феодальной державы, мир и процветание в ней. Политика – циничное ремесло.

Он всегда оставлял врагам возможность дышать. Предоставлял им достаточно возможностей и владений, стараясь не нарушать общей картины братства на Руси, когда братства уже не было. Он никого не убил, не сослал, не изгнал, не обездолил. Он не заключал поочередно союзов со всеми, чтобы затравить и уничтожить одного. Он не сжег ни одного стольного города.

Он не добивался беспрекословного подчинения любыми необходимыми средствами. Он хотел бы всех примирить.

Там не было железной руки, берущей за горло.

Он ставил справедливость и благо каждого выше власти и единства.

Он не был подлинным владыкой феодальной эпохи.

Совершенно естественно, держава стала разваливаться.

«Брат мой! Если подданные говорят, что король добр – это означает, что царствование не удалось…»

Вставная часть. Размышление о вожде

1. Что сказал богомаз на исповеди

– Грешен я, батюшка, да не то меня мучит, все грешны, грехи я отмолить готов как скажешь, хоть самую суровую епитимью наложи. Страшно вымолвить: на Господа я ропщу… роптать смею. И не за то душа-то болит, что такой грех беру на нее – за других болит. Кого люблю больше жизни. И кого обездолил. Не по воле своей, не по желанию. Со стороны взглянуть – вроде и не при чем я. Да я-то знаю, сердце-то болит, что я всему виной.

Все, кого касался я в жизни, несчастны сделались. Вот дева меня любила юная, только из отроков вышел. Первая моя. Красавица всем на загляденье. Очи голубые, стан лебединый, слово молвит – как поет. Расстались мы, жизнь большая меня влекла. А ей всегда добра желал, вину свою знал. А прожила она в бедности, и муж был нелюбимый, и мало радости знала. А за что? Всем она взяла, всем Господь одарил, а вот такая судьба.

Были еще у меня подруги задушевные, любили они меня, и я их, а жизнь разнесла нас по разным берегам, и щемит сердце мне по ласковым моим всю жизнь. Так ведь и им счастья нет. В одиночестве и нужде век свой доживают, и меркнет им свет в окошке.

Батюшка с матушкой добрые у меня были и заботливые, работящие, для нас, детишек своих, ничего не жалели. А умерли в болезни и бедности… не в том дело, что в болезни, старость всегда с болезнями. А в том, что беден сам я тогда был, и когда родители мои немощны стали и помощь занадобилась, не смог я им хорошую жизнь устроить, теплую старость. А это как так. А на кого старикам еще надеяться, если сыны не помогут. Вот и плачу.

Братья мои, один в походе сгинул, другой калекой стал, христа-ради подаянием людским живет. Сестра была певунья, народила детей, страшна стала, как выпь болотная, от зари до темна на ногах, а в дому нужда да ветер.

А я, вишь, богат стал. С боярами близок, народ уважает. И вот у меня-то сейчас есть всё – а у тех, кто всю жизнь дороги сердцу моему – ничего нет. Ни серебра-злата, ни силы и ни славы. Нет им удачи в жизни. А ведь все хорошо начинали, все надежду имели, всем сулили счастья по заслугам.

И мучит меня дьявольское наваждение. Что Господь наш, милосердный и справедливый, каждому при рождении дал равную долю счастья и удачи. А только в одних есть какая-то сила, которая забирает часть счастья и удачи от других – к себе. И чем ты ближе с человеком, чем он тебе дороже, чем больше любишь его, или он тебя, – тем он перед тобой беззащитнее. И не становится у него силы свое счастье и удачу от тебя охранить, для себя сберечь. Словно ты у него воздух высасываешь. А сам того не чуешь, и он не чует. А только есть это. Переходит его удача от него к тебе.

И получается тогда, что силен ты силой тех, кого пуще всех любишь, и кому сам люб. И счастлив за счет их несчастья. И удача их бежала от них к тебе, сманил ты ее. Как сказать… Словно по длинному столу катится большой ком теста, касается маленьких комочков, они прилипают к нему, вминаются – и идут в один замес.

– Сын мой, ибо сказано в Евангелии от Матфея:

«Ибо кто имеет – тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет».

– Вот поэтому я помогаю им всем. Тем, у кого моя большая удача отняла их маленькие. И когда говорят, что я добр и щедр, мне стыдно, батюшка. Я не добр, и я не щедр. Я лишь делаю то, для чего создал меня Создатель. Если все делается милостью