Вчера был шокирован увиденным в рыбной лавке в Санкт-Галлере. Я обнаружил там пару крабов. Один уже был мертв, а второй еще чуть-чуть, едва заметно шевелился, двигал клешней ко рту. Крабы подобным движением чистят клешни, а маленькие дети так сосут палец, поднеся ручонку ко рту. Я не провожу для себя разделительной черты между высшими и низшими, беспозвоночными, той черты, которая позволяет спокойно бросать вторых в кастрюлю с кипятком, подписывая в то же время петиции о защите первых (в то время как раз ходила очередная петиция – о прекращении разбойного промысла тюленей). Для меня проще всего иметь дело с моллюсками. Когда извлекаешь их на свет из их скорлупчатого домика, они уже мертвы. Однако об этих крабах я почему-то не мог думать просто как о пище. Я вспомнил свое детство: в Нижней Австрии тогда чуть ли не в каждом пруду можно было поймать раков, для своей натуралистской коллекции я как-то поймал двух и, поскольку мне нужны были мертвые раки, окунул их в 99-процентный спирт. Черви и тому подобное погибали в спирте очень быстро, практически мгновенно, и я решил, будто этот метод умерщвления абсолютно безболезнен, – однако раки часами сучили лапками в спирте!

С тех пор я съел множество крабов, омаров и раков, но никогда сам их не убивал. Я спросил торговца, как варят крабов. Наверное, бросают в кипяток? Торговец ответил, что нет, крабов нужно бросать в теплую подсоленную воду и медленно доводить до кипения. Тогда я отказался от крабов и купил мидии.

С. рассказала мне, что ее любовник к новогоднему вечеру изготовил лосося в соусе с шампанским, провозился весь день до вечера. Мне кажется, в двадцать лет можно найти в новогодний вечер занятие поинтереснее.

Энгельс, Маркс, Ницше. Я бы с удовольствием понаблюдал, как они едят лапшу.

Цюрихский «Коронный зал»: благородное заведение, но совсем не чопорное – сочетание, как раз типичное для швейцарцев. Там, с обычной, швейцарской патриотической непосредственностью, к французской кухне предлагалось обычное «рошти». Мы заказали баранью спинку – великолепную. В меню, между прочим, значились и «особые немецкие колбаски» за 14,5 франка (также с «рошти»).

Выражение «нормально чувствующий потребитель» в книге по групповому катализу напомнило мне «здоровое народное чувство» 50-х.

Даль,[127]Эллин,[128]Гомбрович,[129]Зенна Хендерсон[130]и так далее: почти все сюжеты, где фигурирует еда, так или иначе касаются каннибализма. Похвальные исключения: Вилье де Лиль Адан[131](«Чудеснейший обед»), Чарльз Лэм, возможно, Пол – Корнблат.[132]

Наевшись по горло «старорежимного барахла», К. Г., типичный, как мне кажется, пост-хиппи, дитя земляничных 60-х, предложил пойти в турецкую забегаловку на Квелленштрассе, где «хорошо, дешево и вообще классно». Разумеется, это не более чем очередной современный миф – считать, что пресловутый шиш-кебаб плох и дорог. Меня больше взволновало отнюдь не это, а то, что, пока мы ждали (а мы ждали свой кебаб довольно долго), двое турок по соседству поедали мозг прямо из раскроенной пополам бараньей головы. Честно говоря, меня это зрелище распалило.

Время кушать спаржу.

Как приятно обонять,

Струи мощно испускать

После спаржи…

Замечательно пообедал в «Реале». На первое была утиная печенка, настоящий деликатес, изысканный вкус, – кажется, просто тает на языке, никакого сравнения с липкой, жирной гусиной. Потом ел филе форели.

В «Цолле» все по-старому: еда превосходна, обстановка кошмарна. В сад не выйти: с моста так шумят машины, так воняет выхлопными газами, что выходишь практически не к зелени, а к обочине автострады. Но про турнедо,[133]кроличьи спинки и шербет из ревеня ничего плохого сказать совершенно невозможно.

С тех пор как моя «Страсть Исава» вступила в фазу блужданий по издательствам, у меня объявился конкурент – «Психодиета»[134]Пирсона с массой полезных сведений по психологии пищепринятия. О существовании этой книги я до сих пор не имел никакого понятия (вот в качестве утешения абзац из нее: «Питье может быть гораздо более эмоционально значимым, чем еда. Особенно это касается алкогольных напитков. Я не имею в виду алкоголиков, испытывающих физиологическую и психическую потребность пить. Это просто значит, что питье действительно удовлетворяет основополагающую психическую потребность всякого человека»), равно как и о существовании книги Маринетти «Футуристическая кухня»,[135]в которой масса гастрономической мифологии, – а к этому исследователю я отношусь со всей серьезностью.

Гомогенизированное молоко вызывает заболевания сосудов сердца (из-за высвободившегося в нем энзима хантиноксида) и рак печени (из-за афлатоксина, содержащегося в молоке потому, что коровам скармливают содержащий его арахис). Если это неправда, то это великолепный пример того, как массмедиа запугивают народ.

Повторение ошибки: совершенно случайно, и отнюдь не в связи с книгой Маринетти, нашел в автобиографии Бунюэля двойника приведенной выше цитаты: «Поймите меня правильно, я не алкоголик. В моей жизни иногда случаются времена, сквозь которые я не могу пройти, не напившись до потери сознания. Однако, как правило, принятие алкоголя у меня – изощренный ритуал; совершая его, я не напиваюсь, я ввожу себя в состояние легкой эйфории, спокойной радости – состояние, которое, возможно, дает какой-нибудь легкий наркотик. Это помогает мне жить и работать. Если меня спросят, могу ли я представить хотя бы один день, когда какие-либо неприятные обстоятельства вынудили б меня отказаться от алкоголя, я бы ответил: скорее всего нет. Я всегда принимаю меры, чтобы избежать подобных обстоятельств».