успели отправить в музей – они на историческом стенде. Я их переснял. Федор Матвеевич, взгляните, я скинул.

Полковник Гущин нашел среди входящих мейлов фотографии, показал через стол Кате. Она пояснила ему быстро – кто есть кто на снимках.

– Старье, – Гущин не проявлял особого интереса.

– Фотографий экспедиции наверняка было намного больше, – продолжал Гектор. – Они птичек щелкали, изучали. И важная деталь – они путешествовали в малонаселенной дикой местности в горах. Обратите внимание, на групповом снимке с альпинистами Погребецкого у фотографа Юсуфа Шахрияра и его брата Дауда три больших кофра с оборудованием, тренога. А в ведомости на расходы указаны фотоматериалы, проявители, бумага. Сдается мне, отправляясь в дальний путь, фотографируя сначала обе экспедиции – музейную и альпинистов, – Юсуф Шахрияр не удовольствовался только негативами. Они – вещь ненадежная. Экспедиция могла вернуться к цивилизации и обнаружить брак негативов, и все их документальные подтверждения находок в орнитологии пошли бы насмарку. Вряд ли бы Юсуф не подстраховался.

– И? – бросил Гущин, его слегка вело от выпитого коньяка.

– Юсуф Шахрияр печатал фотографии прямо в полевых условиях – судя по двум снимкам с исторического стенда музея, – уверенно заявил Гектор. – Да, сложновато в тридцать первом году было возиться с передвижной фотолабораторией, но возможно для хорошего фотографа. Они прихватили треногу; я думаю, они взяли с собой в экспедицию два фотоаппарата – вдруг один сломается? Печать в полевых условиях производилась при помощи обоих, в кассету одного заряжали в те времена бумагу и вторым проецировали изображение. Можно все провернуть даже в закрытой палатке. Или затемненной пещере. Процесс не из легких, но делали, выкручивались. Где же фотографии экспедиции?

Катя слушала Гектора. Сколько он всего знает!

– Почти век миновал, вопрос чисто риторический – кто ответит? – хмыкнул полковник Гущин.

– Я, – сказал Гектор Борщов. – Катя…

– Да, Гек?

– Очень постараюсь узнать для тебя.

Полковник Гущин хмуро взирал на Гектора Троянского. Ну и тип… Но надо отдать должное – они яркая пара. И чертовски подходят друг другу. В душе он дал себе слово разузнать о Троянце больше донесенного до него слухами и сплетнями в кулуарах.

Глава 13

Сестра

Катя сообщила Гущину о договоренности с сестрой Красновой – Вероникой Станиславовной – о встрече, и он решил поехать с ними, лично взглянуть на родственницу жертвы. На Валовую улицу они пробивались по вечерним пробкам – Гектор петлял по переулкам Замоскворечья, стараясь объехать заторы, пару раз проезжал даже под «кирпич».

В пустом офисе на первом этаже их ожидала сестра Красновой. Они позвонили в дверь, и она открыла им. Катя сравнила обеих женщин. Несмотря на ухоженность и лоск, Вероника Станиславовна выглядела гораздо старше Елены – лет на пятьдесят пять. Невысокая, начинающая полнеть, однако затянутая в потертые джинсы и черный топ-корсет с открытыми плечами. Ее крашеные волосы отливали золотом, на шее блестели золотые цепочки, на руках – браслеты. Она носила на себе невероятное количество ювелирных изделий. Ее круглое энергичное лицо с ярким макияжем опухло от слез. Катя еще раз выразила ей самые искренние соболезнования. Вероника пригласила их сесть.

– Съезжаете? – спросил Гектор, оглядывая пустой, почти лишенный мебели офис.

– Нашим бывшим компаньонам больше не по силам платить аренду, задушила, – ответила Вероника Станиславовна. – Что случилось с моей сестрой? В больнице мне сказали – инфаркт. Но как… как она могла упасть из окна?!

– Либо сама, либо ее кто-то вытолкнул. – Катя села рядом с Вероникой на диван, Гущин устроился в кресле, Гектор остался стоять. – Несчастный случай – ей стало плохо, и она упала. Или… ей кто-то помог.

– Но это же окно музея! – Вероника Станиславовна воззрилась на них растерянно. – Полицейские мне позвонили – покончила жизнь самоубийством. Я просто села… Лена? Самоубийство? Почему?! Потом уже в больнице врач сказал: острая сердечная недостаточность. А теперь вы говорите: помогли ей… Кто? И где? В музее?! Лена проработала в нем двадцать лет!

– Мы пока разбираемся, много неясностей, поэтому и к вам приехали, – объяснила Катя. – Вы давно виделись с сестрой?

– В пятницу. Я приехала с Пахры в Москву, Лена мне позвонила с работы, она очень поддерживала меня. Предложила встретиться вечером. Мы посидели в кафе, а потом я повезла ее домой и осталась у нее ночевать – в нашей бывшей маленькой квартире. Вспоминали жизнь нашу давнюю, маму покойную… Утром мы с ней вместе вернулись в Москву на моей машине, я по делам, она в свой музей – он же открыт в субботу. Ничего не предвещало… как же так… Я теперь совсем одна осталась на белом свете. Одна беда за другой.

И Вероника Станиславовна горько заплакала.

– У вас еще горе? – спросила Катя.

– Муж скоропостижно умер полгода назад. Моложе меня – здоровый, крепкий… Тромб оторвался. Упал прямо в торговом центре, мы за покупками с Пахры ездили в Москву. – Вероника заливалась слезами. – Сначала он, теперь Лена.

Они терпеливо ждали, когда она успокоится.

– А вы сами где и кем работаете, Вероника Станиславовна? – осведомился полковник Гущин.

– Мы с мужем в прошлом вели инвестиционный бизнес, вкладывались в недвижимость, муж играл на бирже. Затем занялся криптой. Мы пытались держаться на плаву. Муж меня старался оберегать от неприятностей, а когда он умер, оказалось – у него масса долгов. Я отдала почти все. Накоплений солидных мы не делали – жили раньше в свое удовольствие. Много путешествовали. Муж увлекался парусным спортом, мы месяцы проводили на Кипре, в Мармарисе. Шесть лет назад даже на Камчатку путешествовали, и Лена ездила с нами. Я ее взяла с собой, она радовалась каждому дню – мы видели на Камчатке ее любимых животных. Даже медведей в заповеднике!

– То есть ваша сфера – бизнес, не наука, – уточнил Гектор. – Зоомузей не находится в области ваших интересов.

– Совсем не мое. Ленино царство – ее любимый музей. Она всегда фанатела от него. И раньше сутками на работе пропадала, а в последнее время музей вообще стал ее прибежищем от переживаний и страхов. Она сильно переживала перемены в нашей жизни.

– У Елены в сумке обнаружены сильнодействующие препараты для лечения тревожных расстройств и антидепрессант, – сказал Гектор. – Глотала колеса?

– Лекарства, – сухо поправила Вероника. – Она последние два года жить не могла без таблеток, привыкла их пить. На «Каликсту» и меня подсадила после смерти мужа. Я страдала бессонницей. Она мне еще всучила другие таблетки – «Ника, прими, хорошо снимают стресс». Я попробовала парочку – у меня началась дикая мигрень. Я сразу бросила.

– А где она брала нейролептики? – не отступал Гектор.

– Ходила по частным врачам. Транжирила последние деньги. Обращалась к психологу. Один умный мозгоправ посоветовал ей выключить к черту телевизор и меньше читать новости в интернете. Я ей: «А что я тебе советовала? То же самое – и бесплатно!»

– Доктор, часом, не