Но, конечно же, я вернулась с завязками фартука, болтающимися между ног. Вина и стыд могут быть сильными стимулами. Капитулянты никогда не выигрывают.

Как бы то ни было, этот инцидент запустил цикл мыслей, который постоянно проигрывался у меня в голове и звучал примерно так: «Уходить нехорошо. Это твоя личная неудача. Это не только культурно неприемлемо – это отказ от мазохистской пуританской рабочей этики, на которой построена вся страна, черт бы ее побрал».

Этот голос надоедал мне еще несколько раз на протяжении следующих 20 лет, например когда я работала в книжном магазине, где постоянно подвергалась насмешкам моего менеджера Венди-Энн за всезнайство (вроде совета прочитать все книги, которые я рекомендовала покупателям). Но я заступила на работу во время осенней лихорадки – студенты из ближайшего колледжа покупали учебники в нашей лавочке – и выполняла свои обязанности, даже когда получила соблазнительное предложение поработать на престижного литературного агента. Я вытребовала себе свободные дни за счет 16 часов работы по выходным и начала подрабатывать помощницей агента в течение недели.

А уж не хотела ли Венди-Энн думать, что я была не только всезнайкой, но и задолжницей?

После почти года работы у агента у меня стала развиваться вторичная эмфизема оттого, что я не вылезала из офиса весь день, сидя рядом с курильщиком, который приканчивал по две пачки сигарет в день, сквернословил и злоупотреблял вином, к тому же очень дешевым. Хотела ли я уйти неожиданно и театрально, без подстраховки? Почти каждый день. Но найдя новое место работы, разве не подала я своей будущей экс-начальнице уведомление за месяц до ухода – во время каникул? Ответ «да».

(И все же, когда я появилась пару месяцев спустя на поминках ее матери, она представила меня собравшейся толпе как «ассистентку, которая бросила меня, когда моя мама умирала», из-за чего у меня все равно возникло ретроспективное чувство вины.)

После этого я работала на нескольких должностях в издательском бизнесе и покидала их только ради денег, повышения зарплаты и продвижения вверх, что проявлялось в форме менее замызганной офисной мебели в моем кабинете и компании «Блекберри». Уход по такого рода причинам, согласно положениям общественного договора, был единственным приемлемым способом променять одну компанию на другую.

В таком режиме я просуществовала до тех пор, пока два года назад не оставила свое последнее место работы по тем же самым причинам, по которым пыталась уйти из ресторана «Bull & Claw» летом 1995 года. У меня не было лучшего предложения. Я не выигрывала в лотерею. Я просто хотела быть счастливее, и оставался один способ осуществить это:

Для некоторых людей шаг 2 может оказаться самым трудным. Для меня риск отказа от зарплаты и бонусов и столкновения с трудностями, которые неизбежно возникают в начале собственного фриланс-бизнеса, был ужасающим, но я планировала нести за него ответственность. (На случай, если вы не знаете: я люблю составлять планы.)

Именно шаг 1 заставил меня провести бессонную ночь. Я слышала строгого судью, делающего предупредительный выстрел через подушку.

Если ты сделаешь это и оно не сработает, они никогда не возьмут тебя назад, ты же знаешь. Один факт твоей неудачи доказывает, что ты не заслуживаешь работы по этой профессии, и где ты окажешься? Это звучит рискованно. Я бы не стала пробовать. Ох, и PS: я не верю в тебя, так что ты, возможно, также не должна верить в себя. PPS: Сейчас, вероятно, не время для радикальной стрижки.

Переносясь мысленно на пару лет назад, я могу уверенно сказать, что уход с работы был правильным выбором. (Последнее предложение нужно для нарочитого игнорирования Правил хорошего тона тысячелетия.) Я впервые за долгое время засыпала, не боясь утренней планерки, и осознала, что на самом деле вовсе не строгий судья шептал мне в ухо сладкие слова.

Как бы мне ни хотелось – и я расскажу об этом немного в этой же главе, – я не могу корить его за это.

Когда дело доходит до риска, семя сомнения может часто произрастать В ВАШЕМ СОБСТВЕННОМ МОЗГУ. Оно было заронено туда культурой, в которой ценится стабильность и которая зиждется на обязательствах, вине и страхе.

Точно так же, как бархатцы выращивают в садах, чтобы отпугивать насекомых от более полезных растений (по крайней мере, я думала, что они нужны для этого), сомнение присутствует здесь по вполне определенной причине – оно обеспечивает стабильность, что часто неплохо для работы, финансов, отношений и тому подобных сфер.

Вы не должны давать бархатцам сомнения неограниченный доступ к обязательствам, вине и страху, иначе они захватят все целиком.

Абсолютно нормально ухаживать за семенами. Признайте их важность. Дайте им знать, что вы знаете, что они знают о том, что вы знаете, что они тут, и дайте им шанс процветать только для того, чтобы они могли выполнить свою работу, но не позволяйте им загубить все поблизости.

Вот три вопроса, которые вы можете задать себе для контроля бархатцев сомнения: