— Ты не спросил х'о ней, кореш.

— Нет речь, — посоветовал ему Орев.

Он проигнорировал предупреждение:

— Не думаю, что сейчас подходящий момент для нескромных вопросов.

— Тя х'это не волнует, кореш?

— Очень даже волнует. Но сейчас не время. Гончая разгружает своих ослов, Хряк, и ожидает, что мы найдем дрова. Давай найдем для него дрова. Мы же обещали.

Позже, когда все трое сидели перед маленьким огнем в большом камине, украшавшем селлариум Крови, Гончая сказал:

— Мне нужно посмотреть на моих ослов. Ни один из них не сбегал от меня в темдень, и я предпочитаю, чтобы этого никогда не случалось. — Он встал. — Вам что-нибудь нужно?

— У нас есть более чем достаточно.

Как Гончая вышел, Хряк прошептал:

— Счас, кореш? Хошь послушать про х'ее счас?

Он покачал головой:

— Подожди, пока не вернется Гончая.

— Хошь, шоб х'он х'услышал х'это? Думал, ты нет.

— Конечно, хочу. Он знает этот район и людей в нем. Ты когда-нибудь был здесь раньше, Хряк?

— Был Хряк? Хряк не был!

— Ну, а я был, много лет назад. Я многое забыл, даже если и не думаю, что забыл. У меня в голове все перепуталось, и даже то немногое, что я помню, в значительной степени будет устаревшим. Я хотел поговорить с тобой наедине, чтобы выяснить, что тебя беспокоит. Теперь, когда я выяснил — и это тоже беспокоит меня, — мне не терпится услышать, что скажет об этом Гончая. — Он подождал, пока Хряк заговорит, а когда тот не заговорил, добавил: — Конечно, я не думаю, что Гончая может рассказать нам, как человек без глаз может видеть; но он может рассказать нам кое-что о том, что видел.

— Муж идти, — объявил Орев. — Идти взад.

— Я так понимаю, твои ослы не разбежались, Гончая? Иначе ты бы не вернулся так быстро.

Гончая улыбнулся и снова сел на свое место:

— Да. Они в порядке. Боюсь, я слишком беспокоюсь о них, и не сомневаюсь, что сегодня ночью еще не раз их проверю. Должно быть, вам это кажется глупым.

— Забота о животных, находящихся на твоем попечении? Конечно, нет. Но, Гончая, Хряк доверил мне нечто экстраординарное, и он хотел бы, чтобы ты тоже об этом услышал.

— Если я могу чем-то помочь, то сделаю все, что в моих силах.

— Не сомневаюсь. Хряк вошел в этот дом один, когда мы только приехали. Мне незачем останавливаться на том, как было темно, или упоминать, что у Хряка не было света.

Гончая настороженно кивнул.

— Жаль, но я вынужден упомянуть о том, что Хряк слеп. Так оно и есть, и, хотя я никогда в этом не сомневался, он настаивал, чтобы я это проверил. Я так и сделал, и он совершенно слеп. Если ты сомневаешься в этом, я не сомневаюсь, что он позволит тебе также это проверить.

— Я верю тебе на слово, — заявил Гончая, — но не могу себе представить, к чему все это приведет.

— Муж видеть, — кратко объяснил Орев.

— Вот именно. Здесь, в этом доме, он увидел женщину. Это правда, Хряк?

— Х'йа.

— Теперь ты знаешь все, что знаю я, Гончая. Давай продолжим с этого момента.

Была темнота, Хряк. Не просто темнота ночи, в которой часто можно различить большие предметы, включая людей, но кромешная тьма. И внутри этой разрушенной виллы, должно быть, вообще нет никакого света. Как тебе удалось ее увидеть?

— Без понятия. — Хряк покачал головой.

— У нее был с собой свет? Свеча, например?

— Даже х'ежели х'у нее была, — медленно проговорил Хряк, — Хряк не был в состоянии х'узырить х'ее х'и рассказать те. — Он вытянул руки. — Х'огонь тута, х'йа? Старина Хряк чувствует х'его, чувствует х'его тепло. Могет ли Хряк видеть х'его, х'а? Хряк нет.

— Ты не видел ничего другого, кроме женщины? Пол, на котором она стояла, или стену позади нее?

— Не, кореш. Ничо такого.

— Это была кто-то, кого ты знаешь? — спросил Гончая. — Пижма или... или какая-нибудь женщина, которую ты встречал в своих путешествиях?

Хряк повернул голову, ошибившись градусов на десять:

— Х'а Хряк могет знать? Зырить?

— Думаю, что нет. — Гончая почесал подбородок.

— Муж речь! — потребовал Орев.

— Хорошо, я так и сделаю. Я предупреждал вас, что в этом месте должны быть привидения. Или, во всяком случае, я предупреждал тебя, Рог. По-моему, Хряк ушел вперед.

— Привидение-женщина?

— Да. Хотите услышать всю историю целиком? Предупреждаю вас, что такие истории дети рассказывают детям помладше.

— Хочу. А как насчет тебя, Хряк?

— Хо, х'йа.

— Хорошо. Много лет назад здесь жил очень богатый человек, у которого была некрасивая дочь. Эта дочь была так некрасива, что никто на ней не женился. Богач давал балы и званые вечера и приглашал всех подходящих молодых людей в городе, но никто из них не хотел жениться на ней. Однажды к его двери подошла ведьма, вся в черном, и он накормил ее, дал ей карту и спросил, что он может сделать со своей уродливой дочерью. Ведьма велела ему запереть ее там, где никто, кроме него самого, никогда ее не увидит. Что такое, Рог?

— Ничего, кроме того, что я только что в тысячный раз осознал, какой я идиот. Продолжай свой рассказ, пожалуйста, я хотел бы его услышать.

— Если ты этого хочешь. — Гончая поднял бутылку вина, из которой пил, увидел, что она почти полна, и сделал глоток. — Ведьма велела ему запереть свою дочь там, где ее никто не увидит, пока все не забудут, какая она уродина. Он так и сделал. Он запер ее в темной пустой комнате и держал ставни закрытыми днем и ночью, чтобы никто не видел ее, и сам приносил ей еду, и очень скоро все забыли о ней, за исключением авгура, который дал ей имя. Я не знаю, как ее звали, хотя авгур, без сомнения, знал.

— Мукор.

Гончая вытаращил глаза.

— Прости, я не хотел тебя прерывать. Продолжай, я хочу услышать остальное.

— Этот авгур приходил в дом богача и спрашивал о ней. Каждый раз богатый человек находил какое-нибудь оправдание, говоря, что его дочь больна или находится в отъезде. Вскоре авгур заподозрил неладное. У него был топорик, так что он приходил ночью со своим топориком, открывал ставни и выпускал уродливую дочь. Потом она ходила из дома в дом, прося людей принять ее. Никто не хотел, потому что она была такой уродливой, и поэтому она зло шутила над ними, бросая в них тарелки с ужином, заставляя их бить себя кулаками и так далее.

Но один бог велел авгуру уйти, и он ушел. Генерал Мята убила богатого отца, и некому было выпустить уродливую дочь на улицу или накормить ее, так что она умерла от голода в своей комнате. Но ее призрак все еще бродит по дому, ходит по верху стены или по крыше, и иногда она останавливает путников. Если она остановит тебя и ты будешь вежливым с ней, она предскажет тебе судьбу и принесет удачу. Но если ты хотя бы намекнешь, какая она уродина, она проклянет тебя, и ты умрешь в течение года.